Я вернулась к вам, люди!

Я был в гневе на друга и сказал ему об этом; гнев
прошел. Я был в ярости на врага и не сказал ему об
этом; гнев усилился.
Уильям Блейк


Мягко ли в мягком вагоне? 

   Я всегда нервничаю перед любой поездкой, хотя летать в столицу приходится частенько. Какая-то первобытная тревога, нежелание перемен. А тут задержка авиарейсов: погода просто взбесилась.
   И вот я в мягком вагоне поезда Красноярск-Москва. Борис провожает, ждет отправления, смотрит вслед. Мы знакомы уже лет двенадцать. Он выхаживал меня в частной клинике после операции, собирая по кусочкам физически и морально. Только мой Пигмалион не смог вдохнуть в меня полновесную душу. Я живу не взахлеб, а в полдыханья. Полутона в звуках, освещении, общении. Эдакая полужизнь.
   Любимая моя поза – забраться с ногами в кресло, сжаться, как зародыш в материнской утробе. Боренька все чувствует и качает меня, как ребенка, на коленях, мурлыча на свой лад:

Это дождь.
Это дождь, вот увидишь.
Он прольется,
Пройдет этот дождь.
Слышишь?
Он барабанит по крышам.
Но пройдет.
Он пройдет.
Все пройдет. *

   Люблю ли я его? Не знаю. Однажды наблюдала, как огромная черная овчарка подбиралась к стайке голубей. Пес не делал резких движений – просто перетекал из одной позиции в другую, пока не оказался рядом с глупыми птицами. Так и Боря придвигался постепенно, все ближе и ближе, пока не стал частью меня, которая не пугает и не тревожит. Он единственный человек, которому доверяю. Я без него не смогла бы жить.

   Со мною в купе едет семейная пара с шестилетней дочерью. Ребенок милый – светлые волнистые волосы и карие смеющиеся глаза. Напоминает меня в юности. Только я уже разучилась улыбаться.

   Девчушка первой влетела в купе и доверчиво протянула маленькую ладошку с тоненькими пальчиками.

- Я Алика Мустяцэ. ** Ты Пушкина любишь?

- Ариадна Головина. Можешь звать меня Ариной

- Ага, и здесь Пушкина поминают?! – это следом появляется отец Алики - начинающий матереть мачо с маслянистыми глазами ловеласа и обволакивающими нотками низкого голоса. Из-за его плеча выглядывает пикантное личико супруги. Вот пусть она и бдит.

- Имечко у Вас редкое. А я – Виталина. Никаких сокращений не принимаю. Что же Вы так безжалостно с «Ариадной» поступаете?- ее слова звучат чуть капризно, но задорно и дружелюбно.

- Приятно познакомиться, Виталина. Только «Ариадна» - слишком роскошное имя для повседневности, чтобы трепать его всуе.

- А мое имя роскошную женщину не интересует? Запомните: я Виктор - Победитель

   Меня раздражают его игривость и откровенно раздевающий взгляд. Отторжение на физиологическом уровне. Как будто тебя облапили грязными руками.

   Родители укладывают вещи, а Алика садится на мою полку, достает из маленького розового рюкзачка книжку и начинает безо всякого предупреждения читать откуда-то из середины:

Вдруг слышу крик и конский топ...
Подъехали к крылечку.
Я поскорее дверью хлоп
И спряталась за печку.
Вот слышу много голосов...
Взошли двенадцать молодцов,
И с ними голубица
Красавица девица. ***
 

- Ой, Ариночка, замучает Вас дочка своим Пушкиным. Нас с матерью она уже достала.

- А вот бабушка говорит, что я хорошо читаю, – детский картавый голосок звучит слегка обиженно, - Арина, а у тебя жених есть?

- Жених? Пожалуй, нет.

- Тогда на новом месте приснись жених невесте. – Выкрикнув хором, Виктор с Аликой хохочут. Начинается возня, легкая потасовка. У обоих счастливые лица. Сама поездка их радует и забавляет. Виталина молча роется в сумочке, достает сигареты и без тени сомнения предлагает: «Арина, пойдем - покурим»


Приснись жених невесте
 

- Не напрягайся ты так. Ничего, что на «ты»? Знаю я, что Витька бабник. Но он дочку без памяти любит. Будешь такой ледяной, он из охотничьего инстинкта полезет с лапами и разговорами. Ты уж извини, что я так прямо. Привыкла, что к нему бабы льнут. А твоя реакция неожиданная. Достали мужики, что ли?

- Нет, все нормально.

- Странно. У тебя походочка – мальчишки, за мной! А сама строгая, как дамочка в «Кудряшке Сью».

- Точно. Заработалась я. Все мысли там.

- А я вот пококетничать люблю. Говорю Витьке, что рано за него замуж вышла, раз меня и другие мужики интересуют. А он мне в ответ: «Тогда бы я решил, что слишком поздно на тебе женился». Представляешь?

   Виталина небрежно стряхивает пепел мимо урны. Своеобразная фемина: овальное смуглое личико со вздернутым носиком; пухлые, ярко накрашенные губы женщины-вамп; манерно изогнутая кисть руки, держащая длинный мундштук с сигаретой; выставленная напоказ пышная грудь, широкие бедра, обтянутые коротенькой юбчонкой. Вита напоминает австралийского попугайчика своим ярким боевым оперением и беззаботным щебетанием. Но глаза цепко впиваются в мое лицо, пристально, без тени смущения, оглядывают фигуру. Рядом с нею я гламурно сера в строгом брючном костюме. Полутона, как всегда, во всем: макияж, цвет одежды, манера общения. Закончив осмотр, женщина удовлетворенно замечает:
 

- Не парься. Витьке другой типаж нравится - чтоб баба броская была и с формами. А у тебя сухая линия бедра. Мужику и подержаться не за что.

   Виталина мне даже симпатична - органичная в своей вульгарности. Я знаю, чего от нее ожидать. Мы сможем мирно сосуществовать, не угрожая друг другу и живя в разных измерениях.

   Забираюсь на свою полку. Мягко, хотя сквозь хрустящую льняную простыню чувствуется колючесть ворса бархатной обивки. Ритмичное постукивание колес расслабляет и убаюкивает. Начинаю дремать с мыслями о Борисе, его ненавязчивом внимании и заботе, нашей предстоящей поездке в Испанию через две недели, его жене, воспитанной ухоженной женщине элегантного возраста. Ведь знает она обо мне все эти годы и терпит. Зачем? Почему? Странно, но я никогда не задумывалась об этом раньше. Мысли все ленивее, медленнее, медленнее. Засыпаю…

   Я несусь по длинному полутемному коридору на бешеной скорости. Постоянные резкие повороты и странная мозаика перед глазами: черно-белые квадраты преображаются во все новые черно-белые прямоугольники. Слышу неясные голоса и понимаю, что меня тащат куда-то, а мелькание все усиливается, пока не сливается в сплошную серую ленту.

- Сильно ее покалечили. Чудом девочка выжила. Сатанисты хреновы!

- Борис, кажется, дозу мы ей неправильно рассчитали. С виду она крупная, но легонькая. Долго будет выходить из наркоза.


Молчание – золото

   Белая больничная палата. Потолок высокий с трещинкой в правом углу. Я ее изучила вдоль и поперек. Я знаю ее лучше, чем линии на собственной ладони. Мне нравится, что она далеко, и я могу долго на нее смотреть. Иногда мне кажется, что полоска движется потихоньку – становится длиннее и шире. Я неотрывно наблюдаю за ней: неуловимые миллиметры прибавления почти не заметны, ощущение нереальности и неуместности происходящего.

Возникает лицо лечащего врача, как бы зависает надо мною, пропорции его искажаются: прямой нос, квадратный подбородок, темные глаза в сеточке морщин за стеклами очков. Губы доктора шевелятся, но я все равно не слышу и …не желаю слышать. Отключиться бы от всего.
 

- Адочка, доченька, ну скажи хоть слово! – Мама с мольбою смотрит на меня заплаканными глазами. – Съешь грушу, доченька! – опять ее слезы. Я пытаюсь ответить, но не могу. Мне трудно сделать даже легкое движение. Не надо еды. Только тишины хочу. Я знаю, что очень люблю тебя, мамочка. Только не мучь ты меня, не дергай, не тревожь.
 

- Борис Андреевич, Адочка меня совсем не слышит? Не узнает?

- Все пройдет. Она выходит уже из шока, говорит с Вами, но про себя - глазами отвечает. Потерпите. Покой и только покой.


Слишком тихие улочки

   Просыпаюсь от голоса Алики. Она устроилась на моей полке и старательно читает именно мне, сонной:

Взошли толпой, не поклонясь,
Икон не замечая;
За стол садятся, не молясь,
И шапок не снимая.
На первом месте брат большой,
По праву руку брат меньшой,
По леву голубица
Красавица девица.

Крик, хохот, песни, шум и звон,
Разгульное похмелье... ***
 

- Ребенок, а где родители? – убираю вьющиеся пряди с лица. Хочется по-детски потереть глаза кулачками и потянуться. В открытое окно бьется летнее солнечное утро. Как тогда…

*******
   Мы столкнулись с Людмилой Сергеевной, моим университетским преподавателем экономики, на Красном проспекте. Наш первый курс злословит над ее нарядами «а-ля выпускница Смольного института», привычкой закатывать глаза в восторге, бормотать всякую ерунду типа «культура - мультура, экономика должна быть экономной». Вообще, Сергеевна славная. Она старомодная, уютная старушка, по-житейски мудрая, хотя в мои восемнадцать любой сорокапятилетний человек кажется уже «преданьем старины глубокой». Вот сейчас она беззлобно выговаривает мне об умении одеваться скромно.
 

- Адочка, разве можно так откровенно себя выставлять? Топик под пиджак без лифчика надела. Эта шифоновая просвечивающая юбочка. Конечно, у тебя талия тоненькая. Но ведь бедра хорошо развиты. Ты девочка пышная.

- У меня все прикрыто: и коленки, и грудь, и плечи. – Притворно жалобно возражаю я. Беседа меня вдохновляет - пересказ в лицах получит гран-при в поточной аудитории.

- Адочка, но так нельзя. Ты посмотри – на тебя все оглядываются. Я же добра желаю. – Голос Людмилы звучит проникновенно. Но мне по-прежнему весело, и я не могу сдержать улыбки. Солнечным утром радует абсолютно все: мое отражение в витрине магазина, забавный разговор с преподавательницей, люди, снующие по улице.
 

- Адка, вот ты где. Извините, Людмила Сергеевна, – это на нас налетела Олюн, моя однокурсница. – Пойдем, пойдем быстрее. Помощь твоя нужна.

- Но мне еще на тренировку, а потом на семинар к Людмиле.

-Ты что ничего не знаешь? Сергеевне орден дали. Нам в деканате сказали. Мы уже всем курсом скинулись – купим ей офигительные туфли. Вон и дядька поможет. – Она кивает на стоящего в тенечке усатого мужичка неопределенного возраста. Он такой забавный – пузатенький, коротконогий, но лицо доброе и улыбается мне, как родной. Славный у Ольги родственник.
 

- Адка, ты же 37 размер носишь как Людмила. Вот и примеришь туфли у дядьки дома. Здесь недалеко...

- И у тебя 37 размер.

- Не могу я. В больницу надо. Простыла. – Замечаю, что Оля очень бледная, ее даже слегка знобит.

- Хорошо, Оль. Только у меня денег с собой нет на подарок. Можно завтра принесу?

- Можно, можно. Ты иди, иди.



Смертный грех не по Пауло Коэльо

   Открываю глаза. Голова кружится, улетаю куда-то. Не понимаю, где я. Чужая комната: застеленный черным сатином стол с большим куском хрусталя. Рядом кресло с высокой спинкой и кушетка, застеленная одеялом из овчины. А почему я на полу? Руки и ноги занемели. Мне зябко. На стенах комнаты иконы, перевернутые «вниз головой». И кругом горят черные свечи…Олька, Олька… ее перепуганные глаза. Пустите, нет, нет нет-неееее…

   Ужасный сон. Струйки пота бегут по ложбинке между грудями. Сердце готово сорваться вниз, как перегруженный лифт. Я загнана в шахту-ловушку. Упираюсь руками и ногами в стенки и пытаюсь удержаться. Ощущение безопасности на несколько минут, а потом опять скольжу вниз. Я живу так последние двенадцать лет. В концлагере моих снов.

   Ненавижу. Себя ненавижу - доверчивая дурочка, готовая бежать на помощь, улыбаться встречной улыбке, щебетать в ответ на чужую радость. Что я имею взамен – 7 операций, тяжеленных и болезненных, бессонные ночи или такие жуткие сны. Забыть, все забыть. Молчать, никому ни слова. Не жалеть никого. И себя в первую очередь.

Но почему я должна забыть?! А если и мне попробовать, как входит нож в человеческую плоть? Олька? Эта предательница? А зачем? Она своей тени боится. Как она блеяла в больнице:

-Адочка, прости, прости. Не говори никому обо мне. Я тебя умоляю. – И рыдала в голос, целовала руки. Я ни пошевелить ими не могла, ни ответить. Немота. Крик, застрявший в груди:

- Прочь, Олька! Шалава! Ненавижу. Но живи, если можешь.
 

Кто еще? Дядька? Веселый толстяк, с добрыми глазами, забавной щеточкой усов:

- Эй, Усач, принимай гостью. Какую тебе цацу Олька прислала вместо себя…
 

Усач. Я пытаюсь его увидеть, вспомнить, но не могу. Только голос… противный такой, цепкие пальцы…слюнявые губы…


Привет от Ады
 

- Алика, а где родители?

- Мама курит, а папа пошел в вагон-ресторан.

- Я тоже пойду - позавтракаю.

   А теперь все быстро-быстро: умыться, накраситься и вперед. Главное – цель. Это всегда бодрит и веселит. Свобода? Будет тебе свобода! Только бы изжить последний страх и не сорваться. Вперед. Не дрожи, Арина. Ты же лицо фирмы: Борька свою клинику пластической хирургии назвал твоим именем – «Ариадна». Звучит гордо. Выше голову. Грудь вперед. Спину ровнее. Походка от бедра. Ладошки мокрые? Ничего. Этого не видно. Главное, голос не должен дрогнуть. Нужны певучие глубокие нотки. И чуть с ленцой. Блеф? Пусть. Сегодня все можно. Изжить последнего демона. Изгнать из себя.
 

- А, Ариночка! Ты сегодня совсем другая. Теплая Снежная королева.

   Терплю. Свою руку не убираю, усыпить внимание и нанести удар. Ой, он уже млеет, растекается по стулу:
 

-Все вы, бабоньки, одинаковые. И вечная ваша дилемма: отказать нельзя отдаться.

   Размечтался, ты же неотразимый. Казанова ты наш! Говори, говори, а я улыбнусь в ответ. Забыла, как это делается? Обольстительней, Ариша. Так, чтобы у него все напряглось. Ага, его рука уже на моей коленке. Хорошо. Прикрой глаза, а губы чуть приоткрой. Вроде и ты млеешь. А теперь пушкинским стихом по эрекции…
 

- Она глядит ему в лицо.

А это с чьей руки кольцо? ***

-Не понял?

-Привет, тебе от Адочки, Усач! **



Лучик солнца

   Паренек стоит на тротуаре и растерянно смотрит на прохожих. Неуверенно подходит ко мне.

– Не могли бы Вы сказать, как добраться до Снегирей пешком? – Руки его нервно теребят ремень спортивной сумки, голос тихий мягкий, глаза с грустинкой; одет в старенькую, но чистую одежду. Господи, но до Снегирей очень далеко: туда на автобусе езды больше часа.
 

- Может, дать денег на проезд? – лезу в сумку за кошельком.

- Мне неловко. Но, если я не найду брата, то придется возвращаться пешком на Первомайку. – Уже заученно зачастил он. Мне становится смешно. Прямо как в анекдоте: дайте воды попить, а то так есть охота, что переночевать негде. Протягиваю молча мальчишке 50 рублей и ухожу, улыбаясь. Меня опять можно обмануть. Я вернулась к вам, люди!


Постскриптум

* Александр Щепин (BlinkCat) «Ты не любишь ее…»
** Мустяцэ – усы, усач (перевод с румынского)
*** Стихотворение А.С. Пушкина «Жених» написано по мотивам русской
народной сказки о женихах-разбойниках.
**** Все события в рассказе вымышленные.

18.216.121.55