Узелки на память

9 мая - мой любимый праздник с народными гуляниями и салютом. Это папин день рождения. В детстве мне казалось, что все чествуют папу, самого хорошего, доброго, сильного, знающего все на свете. Хорошо быть поздним ребенком зрелого отца и юной матери: тебя любят, балуют, готовы отложить дела и отвечать на любые вопросы.

Я играла не с игрушками, не с мамиными украшения, а раскладывала папины медали и ордена. Но вот угораздило меня поставить чернильную кляксу на орденскую ленточку. Ждала грозы… Помню папины густые брови, пресиние глаза, его спокойный голос и неспешный рассказ о далеких военных днях. Потихоньку и без пафоса я узнавала о Великой Отечественной.

Вот таким юным и красивым он ушел на фронт

 Призывников вели пешком более шестисот километров по обширным Гальским степям. На последнем переходе младший лейтенант, старший отряда, волевым решением произвел отца в техники-лейтенанты, назначил своим заместителем и отдал приказ самостоятельно сопроводить новобранцев в военный комиссариат Светлого Яра, где папочку понизили до рядового и отправили на Краснознаменный балтийский военно-морской флот СССР.

Отец никогда не говорил о героическом, наоборот, он и его друзья описывались обычными мальчишками, тоскующими по дому, вечно голодными, но веселыми, всегда готовыми подурачиться и посмеяться над собой. Эти ребята знали страх, боялись умереть как самые обыкновенные люди, но шли под пули, защищали свою землю без лишних слов. А мы смогли бы? Нам не слабо?

Представьте ночной переход, когда солдаты спят на ходу, автоматически передвигают ноги, не сбиваются с ритма движения колонны. Однажды я не смыкала глаз почти трое суток и отключилась, переходя улицу. Вспомнила рассказ отца: левой, левой, левой!

Чувство голода. А я была привереда, не хотела есть супы, терпеть не могла жаренный лук. Семилетним ребенком я узнала о блокаде Ленинграда (8 сентября 1941 –27 января 1944, 871 день), и о том, что папа защищал этот город. Или как он, выйдя в увольнение, отдал хлеб первой встречной женщине. Позднее он рассказал мне о своей службе на острове Гогланд.

9 июля 1944 года, когда наши войска уже вошли в Прибалтику, на совещании у Гитлера было принято решение: "Главной целью, которой все должно быть подчинено даже при возможности отступления северной армейской группировки, должно быть предотвращение прорыва русских к Балтийскому морю". Военно-морскому командованию указывалось на необходимость блокировать Балтийский флот русских в Финском заливе, для чего прочно удерживать Наргенскую позицию, а главное — острова Моонзундского архипелага.

Фашистское командование больше всего опасалось, как бы наши корабли не прорвали Гогландскую минно-артиллерийскую позицию, и поэтому спешно укрепляло ее. Всего здесь с января по сентябрь 1944 года враг выставил около 15 тысяч мин и минных защитников. Вместе с прежде поставленными теперь здесь насчитывалось свыше 30 тысяч мин. Всего же в Финском заливе было более 66 500 мин.

14 сентября к Гогланду подошло 49 немецких кораблей. Они высадили 2,5 тысячи солдат и офицеров. Фашистскому десанту удалось захватить только северо-восточную часть острова. Дальше его не пустили финны, обязавшиеся по условиям перемирия оборонять остров от немцев. По указанию Ставки командование флота на помощь финскому гарнизону направило авиацию. Вступила в бой и береговая артиллерия финнов. Совместными усилиями были потоплены 6 десантных барж, 3 тральщика, сторожевой корабль, 2 вспомогательных судна, 4 сторожевых катера, 2 буксирных парохода, а 6 десантных барж получили повреждения. В воздушных боях противник потерял 15 самолетов. Уцелевшие вражеские корабли поспешно покинули район высадки, оставив свой десант без всякой помощи. Тот целиком сдался в плен.

Папа пояснял, что бои были тяжелые, но больше описывал сам остров, его неброскую красоту, настоящую, морскую.

И рассказывал мне о собаках, служивших на острове, натренированных выполнять команды по ультразвуковому свистку. Папа по незнанию попал в такую ситуацию: вертел этот свисток, подул в него и опешил, когда спокойно лежавшая у его ног овчарка, вдруг зарычала и приготовилась к прыжку. Тот свисток отец  носил на шнурке как талисман.

Отец женился очень поздно –  не мог забыть свою невесту, которую вывезли в Румынию во время второй мировой войны. Не смогли они пожениться и после победы – браки с иностранцами были запрещены в СССР. Долго был отец бобылем, а любимая его так и не создала семью, оказалась однолюбкой. В память о ней мою старшую сестру назвали Наталией.

9 мая мы с мамой полистаем альбомы, споем любимые папины песни. Хоть он никогда не пел - результат контузии. Говорил, что ему Гитлер на ухо наступил. Для радиста – почти профнепригодность. И накроем стол, и выпьем за папу, за победу, за всех, кто Родину защищал. 

3.137.161.222