Счастье моё. Часть 1. Глава 10

Глава десятая.

Весь следующий месяц Печорин работал, как проклятый. Хоть он и поручил Широкову организацию цеха, но хорошо понимал, что без его личного участия дело может растянуться на неопределенное время. Были вопросы, которые мог решить только он. Каждый день приходилось решать не просто какие-либо задачи, которые требовали энергичных и часто моментальных решений, но и преодолевать препоны и рогатки, которые на последнем году своей жизни расставляла советская власть. Только одних согласований на открытие цеха надо было собрать штук двадцать. А за каждой подписью стоит живой человек, который хочет жить не хуже Печорина, и поэтому, где намеком, а где открытым текстом говорит, что его подпись тоже чего-то стоит. Печорин, конечно, предвидел, что ему придется столкнуться с такого рода трудностями, и был готов к этому и морально, и материально, но жадность и беспардонность последних советских чиновников переходила все границы. После каждой такой встречи Печорин чувствовал себя опустошенным и униженным. Иногда даже накатывало отчаяние, хотелось все бросить, и пусть будет, что будет. Но тут же вспоминался разговор с Бахметьевым, и Сергей отчетливо осознавал, что обратной дороги нет. И он давал деньги, водил в рестораны, делала дорогие подарки. В те времена еще не было четкой «таксы» за услуги. Каждый, ставивший подпись, не отказывался от любого вида подношений. С кем-то было достаточно посидеть за бутылкой водки и в дорогу выдать «скромный» продуктовый набор, состоящий из бутылки коньяка, батона колбасы и баночки икры. Причем случались такие парадоксы, что самая важная подпись стоила дешевле всего. Так произошло, например, с пожарником. В договоренное время в цех приехал майор пожарной службы, был он краснолиц и невысок ростом. Когда Печорин повел его по цеху, объясняя и показывая, что и где будет располагаться, какие меры противопожарной безопасности предполагаются, майор, слушавший его в пол уха с безразличным выражением лица, вдруг неожиданно спросил:

- Слушай, у тебя выпить что-нибудь есть?

- Прям сейчас, что ли? – Печорин даже растерялся от такого вопроса.

- Перебрал я вчера. Башка трещит. Спасу никакого нету, - доверительно пожаловался пожарный.

- Понял. Сейчас что-нибудь придумаем.

- Ты уж придумай, постарайся. А пока будешь придумывать, посади меня куда-нибудь.

Печорин отвел пожарного в помещение, которое уже было более- менее обустроено, а сам стремительно бросился искать Широкова.

- Петр Сергеевич, - увидя Широкова, прокричал Сергей.

- Слушаю шеф, как обычно ответил Широков.

- У нас выпить что-нибудь есть?

- Откуда же. Команды не было.

- Так вот Петр Сергеевич, команда, - протянул Печорин ему деньги. – Срочно в магазин, возьмите пару бутылок коньяка и какую-нибудь закуску сорганизуйте. Да, еще про посуду не забудьте, - крикнул вслед уже стремительно уходящему Широкову.

Через двадцать минут стол был накрыт, и Печорин заботливо наливал пожарному в стакан коньяк.

- И себе тоже наливай, - приказал пожарный, Печорин не стал возражать и плеснул себе коньяка на донышко стакана. – Это только не халтурить, давай по полной, - недовольно заметил пожарник.

- Так мне еще сегодня работать, - попытался возразить Печорин.

- И я не балду буду гонять. Что мы не мужики, в конце концов. Давай за успех твоего безнадежного дела.

Не чокаясь, пожарник одним глотком опрокинул в себя коньяк. Отставив стакан, на секунду задумался, потом произнес: «Хорошо пошла».

- Вы бы закусили. Вон колбаска, сыр, лимончик, - любезно подсказал Сергей.

Съев только дольку лимона, пожарный скомандовал:

- Давай еще по одной.

Выпили, закусили, закурили.

- В общем, так, - произнес заметно повеселевший пожарный. – Бумаги я тебе подпишу, но не просто так.

Печорин внутренне напрягся, ожидая какого-либо подвоха.

- Не просто так,- повторил пожарный, - а с указанием недостатков, какие тебе надо будет устранить. Сам понимаешь, если работаешь, значит, есть недостатки. А, если я работаю, то эти недостатки обязан видеть.

- Конечно, конечно. Какая работа без недостатков, - поспешил согласиться Сергей.

- Тогда наливай. Хоть и полегчало, но никак не могу сосредоточиться.

Выпив, пожарник продолжил:

- Недостатки я тебе укажу плевые. Топор с лопатой повесить, песку в ящики насыпать, ну и там, план эвакуации при пожаре нарисовать. Нормально?

- Нормально, нормально, - снова поспешил согласиться Печорин. Он даже и не представлял, что так дешево и легко получит подпись пожарного.

Когда все документы были оформлены, пожарный, не спрашивая, забрал бутылку коньяка, и, прощаясь, предупредил:

- Раз в месяц буду наведываться с инспекцией. Чтобы все было в порядке, вот, как сегодня.

- Не беспокойтесь. Все будет в полном ажуре. Чай не первый год замужем, - ответил уж очень услужливо Печорин. «Ради дела можно и прогнуться», - успокоил он себя.

 

Вот в таких хлопотах, где с большими, где с меньшими затратами, пролетел месяц. Осталось кое-что доделать по мелочам, и цех был готов к работе. Этот месяц здорово вымотал Сергея. Работал он с азартом, даже с каким-то остервенением. Сотрудники, видя, как вкалывает их начальник, старались поддерживать его трудовой ритм. Были дни, когда приходилось задерживаться до глубокой ночи. Оборудование шло из-за границы, и машины под разгрузку вставали часто только поздно вечером. Когда не хватало грузчиков, Печорин сам вставал на разгрузку. «Смена деятельности просто необходима, иначе геморрой можно заработать», - любил пошутить он.

В этой суматохе он забыл не только о семье, но и Ольге. И хотя они виделись каждый день, встречи носили чисто рабочий или мимолетный характер. Ольга не только не обижалась, но даже где-то гордилась и любовалась Сергеем, наблюдая его в работе.

И все же в один из таких дней она сумела застать его одного.

- Устал? – заботливо спросила она.

- Есть немножко. Мне эти чертовы ящики с грузом по ночам стали сниться.

- Тебе надо отключиться и хоть немного передохнуть.

- Ты думаешь?

- Я в этом просто уверена.

- И тебе есть, что мне предложить? – в Печорине оживал мужчина.

- Есть.

- Тогда я тебя внимательно слушаю.

- Я чувствую себя такой развратной от того, что хочу тебе предложить.

- И что же развратного ты мне хочешь предложить, - он усмехнулся.

- Вот ты уже смеешься, - смутилась Ольга.

- Говори, говори, я больше не буду, - Сергей ласково погладил ее по руке.

- У меня муж завтра уезжает в командировку…

- Надолго? - перебил ее Печорин.

- На две недели.

- Значит, у нас впереди две недели разврата?

- Опять смеешься? Это у меня муж уезжает, твоя-то жена никуда не собирается?

- Не собирается.

- Вот видишь, а ты говоришь, что две недели.

- Я пошутил.

- Не перебивай меня. Я предлагаю поехать на выходные ко мне на дачу.

Печорин удивленно поднял на Ольгу глаза.

- Я даже и не знал, что у тебя есть дача.

- Да не у меня, а у родителей. Погода уже теплая. И подумала, что было бы неплохо, если бы ты побыл немного на природе, расслабился, отдохнул.

- Я только «за». Когда едем?

- В субботу, а в воскресенье вернемся.

- Договорились. Буду теперь считать дни и часы до субботы. Это же какой кайф целые сутки никуда не спешить, не дергаться. Спасибо тебе, моя хорошая, за это предложение.

 

Дачный поселок напоминал коммунальную квартиру в лесу. Домики, расположенные на стандартных шести сотках, стояли, плотно прижавшись, друг к другу. Только хвойный лес, примыкавший к поселку, делал это место живописным. Был уже конец апреля, и на дачных участках было оживленно. Уставшие от зимы горожане, с упоением и восторгом предавались сельскохозяйственным работам. И хотя Ольга с Сергеем приехали достаточно рано, дача находилась недалеко от Москвы, на соседних участках вовсю копошились люди: вскапывали землю, жгли мусор, подкрашивали забор, делая это настолько тихо и сосредоточенно, что создавалась полная иллюзия тишины.

Печорин, выйдя из машины, потянулся и глубоко вдохнул воздух.

- Хорошо-то как? Спасибо тебе, что вытащила меня сюда, - Сергей попытался обнять и поцеловать Ольгу.

- Сереженька, здесь же люди кругом, - ловко вывернулась Ольга из его рук. – Меня же все знают, как очень положительную замужнюю женщину, - последнюю фразу она произнесла в полушутливом, в полуигривом тоне.

- И хотя они заблуждаются, я не буду разрушать образ ужасно положительной жены. Я не буду больше делать попыток, соблазнить замужнюю женщину.

- А вот этого я и не просила, - Ольга уже открыла дверь, и как только Сергей переступил порог, бросилась ему на шею. – А вот и не просила, не проси…

Она не успела договорить, Сергей закрыл ей рот поцелуем. Так они простояли несколько минут, обсыпая друг друга поцелуями.

- Как же я по тебе соскучилась, Сереженька, счастье ты мое, - когда они, наконец, оторвались друг от друга.

- Ты же меня каждый день видела.

- Видела, видела, Сереженька. Рядом был, но не мой. На работе ты чужой. А здесь ты мой. Ведь, правда? Ты мой? – Ольга отклонила голову и внимательно посмотрела на Печорина.

- Твой, куда же я денусь.

Сергей был смущен таким искренним проявлением чувств. Ему так давно не говорили. Он хорошо помнил не женское тело, но успел подзабыть ласковое и нежное женское слово. Даже не слова, а интонации что-то зацепили в его душе. В эти мгновения он ощутил, что встреча с Ольга не «выпуск пара», не банальный адюльтер, а нечто другое, чему он не мог подобрать еще определение, но что-то очень важное и серьезное в его жизни. Он ласково притянул Ольгину голову к себе и тихо шепнул ей в ухо: «Скажи еще что-нибудь». Ольга подняла губы к его уху и также тихо прошептала: «Я люблю тебя, Сереженька». Он обнял ее голову руками и попросил: «Скажи еще раз». Ольга внимательно посмотрела на Сергея и повторила: «Я люблю тебя, Сереженька».

- Спасибо тебе, - ответил Печорин и стал целовать ее лицо, нежно и без нажима, едва касаясь губами.

- Давай, что ли хоть в дом войдем, - спохватилась вдруг Ольга.

- Чтобы не разрушить образ положительной жены, - засмеялся Сергей.

Они вошли в дом. Дом был типичным летним жилищем горожан, ограниченной площадью шесть на шесть: кухня, две комнаты внизу и две малюсенькие мансардные комнатки наверху. Помещения были плотно уставлены старой мебелью, которые для городского жилья уже не пригодны, а выбрасывать жалко, поэтому самое им место на даче.

- Идем, я покажу тебе наше временное жилище, - потянула Ольга Сергея.

По узкой и очень крутой лесенке поднялись наверх. Они вошли в комнату с низкими и скошенными потолками. Почти всю площадь комнаты занимала огромная железная кровать с металлическими набалдашниками на спинках, рядом в притирку к стене еле-еле уместилась тумбочка, на которой стояла настольная лампа с оранжевым абажуром.

- Представляешь, на этой кровати спали мои прадедушка и прабабушка, - сказала Ольга, облокотившись на спинку кровати.

- Нет, не представляю твоих прабабушек с прадедушками, но очень хочу представить, как в ней будем лежать мы.

Сергей обнял Ольгу и, прижавшись к ней всем телом, начал ее целовать. Не сговариваясь, в такт они стали продвигаться вдоль в кровати и, не размыкая объятий, упали на нее.

- Сереженька, не спеши. Нам не надо никуда мчаться. Давай разденемся.

- Давай, - согласился Сергей.

Они быстро и споро, помогая друг другу, разделись и юркнули под одеяло.

- Только не спеши, ладно, мой хороший, - вновь попросила его Ольга.

- Да, да, только не спешить, - машинально согласился Сергей.

- Давай же, давай же, - просила Ольга любовника, уже забыв, что еще минуту назад говорила обратное. Она перевернулась на спину, не отпуская Сергея. Сергей покорно подчинялся движениям ее тела. Его очень возбуждало быть ведомым, соразмерять свои действия только с желаниями Ольги. Ольга завела ноги ему за спину и, как заклинание, лишь повторяла: «Ну, давай, давай». В такт движениям Сергея она мотала головой, негромко вскрикивая. Сознание ее стало замутненным, она потеряла чувство реальности, контроль над своими чувствами, испытывая совершенно доселе ей незнакомое наслаждение. Сергей ускорил движения своего тела, Ольга еще крепче обвила и руками, и ногами его спину, и, подчиняясь заданному ритму, то поднимала, то опускала свое тело. Она уже не вскрикивала, а только постанывала и поскуливала, словно потерявшийся щенок.

- Спасибо тебе, милый, - Ольга привстала над Сергеем. – Я только сейчас поняла, почему занятия сексом иногда называют любовью.

- Почему? – с любопытством спросил Сергей.

- Почему? Почему? – Ольга приблизила свое лицо к лицу Печорина. - Потому.

- Все же почему? – не унимался Сергей.

- Потому, что это секс с любимым человеком, - скороговоркой сказала Ольга, быстро чмокнула Сергея в щеку и соскочила с постели. – Пойду что-нибудь покушать приготовлю. Я ужасно проголодалась.

- Я тоже.

- Тогда минут через десять спускайся.

Ольга ушла вниз, а Сергей, закинув руки за голову, смотрел в потолок и улыбался. Эта была усталая, но в то же время радостно-счастливая улыбка.

После завтрака они решили пойти прогуляться по лесу. Земля большей частью уже была покрыта травой, но в лесу все-таки было еще сыро, а в затененных местах проплешинами белел снег. Пройдя метров пятьсот, вышли на небольшую полянку, которую поваленная сосна, словно диаметр, делила пополам. Они присели на дерево, Сергей обнял Ольгу, а она положила голову ему на плечо. Что-то новое, незнакомое появилось в их отношениях. Ольга уже ясно понимала, что ее встреча с Сергеем это подарок судьбы, которым она еще не знает, как воспользоваться, и воспользуется ли вообще. Мало ли кому с кем бывает хорошо, но это вовсе не означает, что надо обязательно менять уже проверенный годами распорядок жизни. То, чего хочет она, может быть, совсем не нужно Сергею. А что она хочет? Ольга в задумчивости оторвала голову от плеча Сергея и запрокинула ее назад.

- Ты что? Что-нибудь случилось?

- Нет, нет ничего, - успокоила его Ольга. – Так думаю о жизни.

- И что же ты о ней думаешь?

- Да и сама толком не знаю. Вот думаю, что в эту минуту я абсолютно счастливый человек. А еще через минуту я могу стать самой несчастной на земле.

- Вот ты сейчас скажешь, что я тебе надоела, и ты хочешь домой. И все. Счастья больше нет, а я самый – присамый несчастный человек.

- Сейчас точно не скажу, - шутливо ответил Сергей.

- А завтра?

- До завтра дожить надо.

- Ну, если доживем, скажешь?

- Если доживем, не скажу, - он прижал Ольгу к себе и поцеловал в губы.

- Все равно, когда-нибудь скажешь, - Ольга вывернулась из его объятий. – И останусь я одна-одинешенька.

- Такая женщина, как ты одна никогда не останется. Только глазом мигни, рота мужиков выстроится.

- Я не хочу роту, я только тебя хочу.

- Вот он я, бери меня.

- Может быть, я тебя навсегда хочу взять. А?

- Оль, какой-то пустой разговор получается. Что будет, а, если… Давай радоваться сегодняшнему дню, наслаждаться, любить друг друга…

- А ты меня любишь что ли? – нарочито грубо спросила Ольга.

- Я пока не знаю, - серьезно ответил Сергей.

- Ну и правильно, что не знаешь. Пойдем домой, я что-то замерзла, - откровенно расстроено произнесла Ольга.

- Оль, ты, что обиделась.

- Да, нет. Какие могут быть обиды.

- Я же вижу, что обиделась. Тебе легче было бы, если бы я соврал?

- Да, легче, - отрезала Ольга. – Пошли домой.

 

Вернувшись в дом, снова поднялись наверх. Обиженные и непонятые друг другом, вновь занялись сексом, но уже не было того утреннего безумия, безудержной страсти. Все прошло очень буднично и быстро. Они поняли бессмысленность своего дальнейшего пребывания на даче и засобирались в Москву. Всю дорогу ехали молча, не проронив ни слова. Только, когда они подъехали к ее дому, Печорин попытался поцеловать Ольгу, но она быстро и ловко выскочила из машины, бросив на ходу: «До понедельника».

Сергей в сердцах стукнул по рулю, потом, резко дав по газам, рванул в сторону своего дома. Печорин был и обижен, и обозлен. Обижен, потому что не чувствовал своей вины перед Ольгой. Он ведь ничего не обещал, не брал на себя никаких обязательств. В чем его вина? Более того, ощутил, что Ольга не просто очередная женщина, а что-то гораздо более серьезное. И Сергей не был уверен, нужно ли ему это? Обозлен, потому что так замечательно начинался выходной. Он, наконец, смог расслабиться, хоть на сутки забыть обо всех своих проблемах. И вот на тебе, такой финал.

В раздумьях он отвлекся от дороги и не сразу заметил, что выехал на встречную полосу. Он вывернул руль вправо и резко нажал на тормоза. Но было уже поздно: его машина почти в лоб лоб столкнулась со встречным автомобилем. Раздался характерный скрежет металла, звук разбитого стекла, и в следующее мгновение Печорин потерял сознание.

 

В понедельник Ларина очень спешила на работу. Поразмышляв и поостыв за воскресенье, она поняла, что была не права по отношению к Сергею. «Как последняя дура навязалась ему со своей любовью, - корила себя. - Он же никогда ничего мне не обещал. С какой стати он так вот за здорово живешь уйдет из семьи. А я сама? Разве я готова уйти от мужа. Меня уже сейчас дрожь пробирает только от того, что мне придется сказать мужу правду. Я даже точно и не знаю, смогу ли это сделать, а от других пытаюсь что-то требовать. Кто меня за язык тянул. И себе, и ему только выходные испортила. Мне же и без его слов, без его обещаний было просто замечательно. Что мне еще надо. В понедельник первым делом к нему и повинюсь. Скажу ему: «Сереженька, прости меня дуру несусветную. Давай жить, как ты говоришь, только сегодняшним днем. А что будет завтра плевать. Будем жить сегодня».

Когда Ольга вошла в офис, сотрудники фирмы сгрудились возле стола секретарши и что-то оживленно обсуждали. У Ольги от нехорошего предчувствия закололо сердце, но, тем не менее, как можно бодрее и беззаботнее спросила:

- Что случилось? Почему не работаем?

- А ты разве ничего не знаешь? – выглянула из-за стола, Лена, секретарша.

- Что не знаешь? – растерялась Ольга.

- Шеф в субботу на машине разбился, - объяснила Лена.

- Как разбился, Этого не может быть. Он же… - «он же со мной был» чуть не сказала Ларина, но во время осеклась. – Что с ним? – она почувствовала, что у нее подкашиваются ноги.

- Ой, ребят, она сейчас упадет. Посадите ее быстро, - закричала Лена.

Широков быстро подскочил к Ольге и усадил в кресло. Ее реакция на услышанное никого не удивила, так как все были уже достаточно осведомлены об ее взаимоотношениях с Печориным.

- Да, ты Оль, не волнуйся, - попытался успокоить ее Широков. – Жив, шеф, только пару ребер сломал, да легкое сотрясение заработал. Он звонил уже. Просил в больницу к нему приехать.

- И меня тоже просил?

- Да. Я сейчас немного разгребусь с бумагами, и поедем к нему.

 

Когда Ларина с Широковым вошли в больничную палату к Печорину, около него на стуле сидела жена, они о чем-то тихо переговаривались. Печорин первым заметил их приход и радостно воскликнул:

- Приехали. Какие же вы молодцы.

Печорина повернулась в сторону пришедших и поздоровалась кивком головы. Возникла неловкая пауза. Елена никого не знала из фирмы мужа, поэтому попыталась вычислить, кто же приехал навестить ее мужа. Мужик, наверное, его зам, Широков, кажется, его фамилия, - вспомнила Елена фамилию, которую не раз слышала от Сергея. – А мадам, интересно кто? С какой стати она приперлась? Очередная подруга? Неужели Сергею стали нравиться такие провинциалочки? Она-то точно в него втюрилась. Так и пожирает глазами».

- Знакомьтесь, это моя жена Елена. А это, Петр Сергеевич, мой зам и Ольга, менеджер, - попытался разрядить обстановку Печорин. Елена, не вставая со стула, только кивнула головой, Широков пробормотал что- то невнятное типа: «очень приятно», а Ольга промолчала, застыв словно столб. Все хорошие манеры, которым она была обучена, перечеркнуты в миг охватившей ее ревностью. Умом все понимала, но в эти минуты чувства были абсолютно неподвластны рассудку. Она видела перед собой только соперницу, которая имеет какие-то права на ее Сергея.

- Ну, ладно Сереженька, я пошла. Не буду мешать тебе решать производственные проблемы, - Елена с нарочитой нежностью поцеловала Печорина в губы. «Что она на меня так смотрит? Словно убить хочет. Неужели ревнует? Точно ревнует, - догадалась Печорина. - Тогда получи еще» – Ну, если, что будет нужно срочно, звони. – Елена еще раз поцеловала Печорина в губы. - Я сразу подъеду. - Елена поднялась и направилась к выходу. – Всем, до свидания.

- Давайте, присаживайтесь, - с наигранной веселостью произнес Печорин. - Петр Сергеевич возьми себе стул. А ты Оль, садись ко мне кровать.

Когда Ольга с Широковым разместились, Печорин спросил:

- Петр Сергеевич, какие у нас дела?

- Какие могут дела. Что может за выходные измениться?

- Тоже верно, - согласился Печорин.

- Ты лучше, шеф скажи, как тебя угораздило в аварию попасть?

- Задумался, а потом словно какое-то затмение нашло. Когда спохватился, то уже поздно было.

- О чем же таком надо думать, чтобы умудриться врезаться встречную машину? – удивился Широков.

- О жизни думал, Петр Сергеевич, о любви вот и нашло затмение, - Печорин бросил многозначительный взгляд на Ольгу, но та сидела, поджав губы, не выказывая никакого желания участвовать в разговоре. – Ладно, это все лирика, - с разочарованием продолжил он. Видимо он надеялся на какую-либо реакцию со стороны Ольги. – Давайте о делах поговорим. Как ты думаешь, Петр Сергеевич, запустим мы цех после майских праздников? – обратился к Широкову.

- Кто его знает, - задумчиво протянул Широков. – Полноценных рабочих дней осталось-то всего ничего. Пять дней до праздников, да между праздниками четыре дня, - вслух посчитал Широков. – А какая между праздниками работа, сам знаешь. Маета сплошная.

- Я все понимаю, но рабочий день есть рабочий день, - рассердился Печорин. – Да и дел-то осталось всего ничего. Оборудование подключить, да отладить.

- Это только так, кажется, что подключить да отладить, - с сомнением покачал головой Широков. – Гладко все только на бумаге бывает. А на деле- то оно, как бывает, то одно всплывает, то другое.

- Петр Сергеевич, надо постараться. Я до праздников и возможно праздники точно здесь отваляюсь. Так что давай, напрягись.

- Буду стараться, шеф. А уж, как получится, не знаю, - гнул свое Широков.

- Ладно, будем считать, что этот вопрос решили. А мастеров набрали? – это Сергей уже обратился к Лариной.

- По тому списку специальностей, что вы дали, люди уже есть, - сухо и официально ответила Ольга. – Ждут, когда откроется цех.

- А чего ждать-то? Пусть включаются в работу: подключают, налаживают. Так ведь, Сергеич?

- Точно, шеф. Эта же мысль. Как я сразу не докумекал?

- Вот поэтому я директор, а ты заместитель, - довольный откинулся Печорин на подушку. – Еще вопросы есть?

- Неплохо бы перед праздниками людям зарплату выдать, - заметил Широков.

- Сам решай, ты сейчас вместо меня, вот и думай, только с бухгалтерией согласуй, а я не возражаю.

- Ну, тогда все, вопросов больше нет, - поднялся Широков, - Мы поехали?

- Ты иди, Петр Сергеевич, а мы с Ольгой еще кое-какие вопросы обсудим.

- Хорошо, я пошел. Скорейшего тебе выздоровления, - Широков вышел из палаты.

Ольга и Сергей остались вдвоем. Они молчали, не решаясь начать разговор. Ольга была обуреваема противоречивыми чувствами. Она ехала в больницу, нет, не ехала, а летела, чтобы увидеть его, убедиться, что ничего страшного с ним не случилось, чтобы сказать ему, что все, что наговорила ему на даче, чушь, женский бред, на который и не стоит обращать внимания, чтобы поцеловать его и шепнуть ему на ухо, как она его любит. А что в итоге произошло. Вынуждена, была наблюдать, как он милуется и воркует со своей женой. Она, конечно, понимала, что нет у нее никаких прав на Сергея, и все-таки, все-таки…

Печорин приподнялся на кровати, но сделал это очень неловко и застонал от боли. От стона Сергея Ольга как бы очнулась, тут же забыв про все свои копившиеся обиды.

- Тебе, что больно.

- Да, нет, просто неловко приподнялся. Хотел быть поближе к тебе.

- Ты лежи, лежи. Я сама к тебе придвинусь, - Ольга пересела к изголовью кровати, взяв руки Сергея в свои. – Я такая дура, Сережа, ты даже не представляешь.

- У тебя есть шанс исправиться. Поцелуй меня, пожалуйста.

Ольга словно этого и ждала. Она пригнулась к нему и буквально стала осыпать его лицо поцелуями.

- Ты прости меня за все то, что я тебе тогда наговорила. Пусть будет так, как будет. Я просто люблю тебя, отсюда все мои глупости.

- Значит мир и любовь? – только и спросил Сергей.

- Мир и любовь, - как эхо, ответила Ольга.

- Ты пойми, Оленька, я столько лет в определенном ритме, со своими привычками и прибабахами.

- Один из твоих «прибахов», что семья это святое, - уже с улыбкой произнесла Ларина.

- Так я, по крайней мере, думал до встречи с тобой. Понимаешь, мне нужно время, чтобы все осмыслить, понять, наконец, чего же я хочу, и, что со мной происходит. Понимаешь. Я привык жить в обмане, и не считал, что это есть совсем плохо. Может, это даже не обман. Просто мы живем с женой, соблюдая негласный нейтралитет. Личная жизнь – это личная жизнь, а семья – это семья. Возможно, такая жизнь безнравственна, цинична, но до сих пор она нас устраивала: дочь, налаженный быт, все привычно, все знакомо. Понимаешь?

- Я все, Сереженька, понимаю. Я понимаю, что у тебя семья, у меня семья. Может быть, и я привыкну к такой жизни: делить тебя с твоей женой, а дома лгать мужу, говоря, как я прекрасно провела время с подругой. Ты только не обижайся на меня. Я привыкну, вот увидишь, - последние слова Ольга произнесла не без горечи.

- Я даже не уверен, хочу ли я, чтобы ты привыкла. Мне нужно время, - в который раз повторил Сергей, - А пока пусть все остается все, как есть. Согласна?

- Согласна.

- Завтра приедешь ко мне?

- А ты хочешь?

- Очень. Только приезжай ближе к вечеру, чтобы мы были одни. Хорошо?

- Хорошо.

- Давай на сегодня прощаться, а то Широков уже заждался тебя.

- Ну, все я пошла.

- Иди, иди, - только не забудь поцеловать меня.

Ольга встал на колени перед кроватью, и крепко-крепко поцеловала Сергея.

 

 

 

 

3.135.216.174