По стремительной реке сплав...

Здравствуй, дорогой и любимый читатель! Мое кредо можно выразить словами Иоанна Кронштадтского: "Нужно любить всякого человека и в грехе его и в позоре его. Не нужно смешивать человека - этот образ Божий - со злом, которое в нем". С любовью ко всем, Любовь Гудкова.

По стремительной реке сплав...

Марине...

Век двадцатый не давал прав,
век двадцатый отбирал жизнь.
Перед вечностью поэт прав,
не умея потакать лжи.

Ты, Марина, хорошо взвесь:
злость людскую оторви-брось –
это только клеветы взвесь,
это только для петли гвоздь.

По стремительной реке сплав –
жизнь поэта – через ток дней.
Слова, веры и любви сплав,
безысходность, боль и страх в ней.

Горечь времени, давясь, есть,
воспевать её на весь свет.
Даже в смерти свой резон есть –
утешения, увы, нет.

Герберы

Я не любила герберы раньше,
теперь я их ненавижу вовсе!
Что же поделать? Такая осень:
в куртке промокшей из тонкой замши

холодно очень. Да что я тешу
глупой надеждой слепую душу?
Просто я трушу, я трушу, трушу...
Осень, как осень. Газонов плеши,

летом протоптанною дорогой,
стали чернее, зато заметней.
Падают листья на плечи? Сплетни
это всё. Просто не ждать итога

трудно, а ждать невозможно больно.
Видеть, как ты на краю постели
сидя, решил: «Виноград-то зелен!»
Осенью? Милый, ты что? Ну, полно!

Спелого, сочного просто горы!
Чем же тебе, дорогой, отрада
кислая зелень? У винограда
тоже есть срок. Только ты упорно

верить не хочешь. Да кавалеры,
как сговорившись, мне шлют поклоны,
проклятый мной виноград зелёный
и пресловутые те герберы.

Лилит - Адаму

Тебе не жаль потерянного рая?
Я говорила: «Не вкуси плода!»
Но, своенравно чувствами играя,
ты пренебрег запретами тогда.
Зарёванная, гордая, нагая
была я глиной под твоей ногой…
А рядом зубы скалила другая,
(«Попробуй», - соблазняла, - «дорогой!»)

и нарвала запретных яблок с древа,
не ведая, что дальше предстоит…
Так знай, что искусителя напева
не слушала бы мудрая Лилит!
А что еще содеяла бы Ева,
когда в ребре и капли мозга нет?
Но ты, Адам, виновен, а не Дева,
что стоил рая попранный обет.

Всё та же, оскорблённая, босая...
Не мать, и не сестра, и не жена
спустя тысячелетья вопрошаю:
«Ты за ошибки заплатил сполна?»
И снова ты, другую выбирая,
лишаешься блаженства навсегда.
Тебе не жаль потерянного рая?
Я говорила: «Не вкуси плода!»

Резервный пророк

 «...Автомобили катятся по булыжной мостовой, 

 точно вода по рыбам Гудзона...» 

 И. Бродский

Тьма опустилась, город сожрал непроглядный смог. 

Душно, как в банке, накрытой грязным обрывком тряпицы. 

Души деревьев давно расклевали птицы. 

Время ещё осталось, но 

растеклось лужицей возле ног. 

В этот протухший от ожиренья мирок, 

в сонный Нью-Йорк не восшествовал, не ворвался, 

просто запнулся-упал, а потом остался, 

нет, не философ, не бог – 

резервный пророк. 

В серый, пустой-бесцветно, вонючий сток 

раз окунулся, вышел и, преклонив колени, 

буднично, как затянуться, он 

оправдал перед светом тени, 

спас, отмолил и прах отряхнул с сапог... 

С самой высокой горы оценив результат, подведя итог, 

перепроверив: светит ли солнце, вода течёт ли, 

яркость, контрастность и звук – 

насколько отчётлив, 

руки умыл, отчёт написал: «Всё, что смог». 

3.145.38.117