Бес памяти (отрывок из повести)

Руки высасывали тепло из воздуха через поры. Голова была горячей и внутри шла волнами – необъяснимо, но приятно, - тело не чувствовало дивана, на котором лежало... Засыпая, я подумал, что мало оставил на утро.

 

- Роман, вставай, там китайцы приехали, через полчаса надо быть. Они уже в приемной стоят, головомоллюски.

- Ок, буду. – промычал я и бросил трубку на рычаг с такой силой, что чуть не расколол ею телефон.

Хотелось кого-нибудь убить.

После укола стало легче.

Я глянул на спящую Ксюху. Она тут же распахнула глаза, заглотнув мир необъятными зрачками:

- Рома, есть?

- Нет. – я встал и пошел в ванную, она поплелась за мной.

- Как это нет? Оставалось же!

- Мало было. Мне на работу надо. Важная встреча. Денег оставлю, к Любе съездишь.

- Рома, я до Любы не доеду… - Ксюха привалилась к косяку. – Ну ты что, скотина? Немного-то дай.

Я был уже спокоен и добродушен, провел рукой по ее рыжим волосам:

- Котенок, а ты сходи ножками, зачем ехать? Прогуляешься. Кстати, она просила купить красной бумаги. Купишь. Скажешь – от меня подарок. Отвалит больше.

- Да отвяжись….Буду еще я барыгам подарки покупать. - проворчала жена. – И зачем ей красная бумага?

- Не думай об этом. – я отряхнул пиджак, поправил узел галстука, подхватил портфель, кинул на тумбочку денег и ушел.

 

Машина Андреича стояла у подъезда:

- Роман Алексеевич, давай быстрее, у меня уже труба расплавилась – говорят, ты вне доступа. Будь прокляты эти китайцы. Что за форс-мажоры начались?

- Почему форс-мажоры? – вяло улыбнулся я. – Я знал, еще неделю назад знал про них…Знал.

- Как это? - удивился шофер.

Машина тронулась с места.

- Мне надо было тебя предупредить? – я медленно повернул к нему голову. – Тебе-то это зачем, водила машины, а?

Он увидел мои глаза, отвернулся, стал сосредоточенно смотреть на дорогу.

 

-Медленно едешь, Андреич.

- Девяносто, куда быстрее?

- Ты по жизни медленно едешь. – я прикрыл глаза.- Короче, через часик во время встречи мне плохо станет, типа. Сердце. Понимаешь? Ты меня типа на пару часов к врачу отвезешь. Понятно?

-Врача Паук зовут? – пробурчал он.

 

Машина заехала во двор предприятия.

 

Китайцы сидели в креслах, и все, как один, приветливо улыбались. Ко мне подошел Антон, переводчик. Его потрясывало:

- Ромыч, я больше не могу… с китайцами, это надолго?

- Антон – я сколько раз говорил – живым приезжать с утра. Ты мне фирму развалить хочешь?

- Не рассчитал вчера, прости…

- Не рассчитал… Ты бабло получаешь нехилое. И на машину с телевизором хватает, не только на… Ладно. Постарайся побыстрее, основную суть, что они там хотят. И к Пауку.

- Основную суть я уже выяснил. – он ёжился от невидимого холода. – Хотят контракт о поставках пенобетона продлить.

-На сколько?

- На пять лет. Ромыч, ну подпиши…Там пара бумаг и поедем, а?

- Погоди, какие пять лет?! Пойдем. – я подхватил трясущегося Антона под руку и подвел к китайцам. – Переводи.

Я откашлялся:

- Уважаемые коллеги. Дело в том, что будущей весной я планирую начать реконструкцию структуры моих предприятий, и, возможно, нам придется прекратить связи с восточными регионами. Пять лет меня не устраивают. Предлагаю девять месяцев.

 

Антон перевел. Китайцы зашумели. Я поймал взгляд Андреича, который стоял возле дверей, и тихонько ему кивнул.

Один из китайцев встал и начал что-то суетливо говорить.

- Они говорят, что девять месяцев – это не срок, - переводил Антоха. – И что в таком случае, они предлагают контракт расторгнуть прямо сейчас.

- Скажи им… - тут я артистично схватился за сердце, начал оседать на пол, цепляясь за костюм Антона.

Сквозь полуприкрытые глаза увидел, как ко мне бежит Андреич:

- Роман Алексеевич, что с вами? Опять сердце!? – он схватил меня и потащил к выходу, выкрикнув Антону. – Переведи этим мартышкам, что у шефа сердце. В больницу едем. Пусть завтра приходят.

 

Он вытащил меня на улицу, доволок до машины, запихнул на переднее сидение, недовольно пробурчал:

- Поехали, что ли?

- Погоди, - не открывая глаз, ответил я. - Переводчика подождем.

 

Всю дорогу Антона ломало. Он выкручивался на последнем сидении и постанывал, периодически задавая один и тот же вопрос:

- Скоро уже, доехали?

-Да заткнись, блин. – не выдержал я и врубил на полную мощь магнитолу. Взревели электронные ритмы, я рявкнул на Андреича, - Опять ползешь?!

- Уволюсь я от тебя. – спокойно проговорил тот. – Подожду еще немного, и уволюсь. Смотреть на все это обрыдло. Одна тебе уважуха, что умудряешься фирму держать – башка золотая… - он сделал паузу. – Но…Боюсь, недолго, с такими темпами…

Я схватил его за воротник:

- Чего городишь, водила?

Он резко остановил машину:

- Во-первых, я тебя старше почти в два раза, во-вторых, я не водила, а Степан Андреевич, в третьих….

- По дороге расскажешь, Степан Андреевич! – взвыл я. – Заводи мотор. Гнёт меня!

- Скоро уже, доехали? - послышался стон Антохи.

- «Скорая помощь» какая-то. - сплюнул Андреич в окно, и мы снова поехали. – Так вот, в третьих, учти, я с тобой работаю за зарплату, а не по солидарности мужицкой. Дети у меня, внук, жена болеть стала много. Наваристей, чем у тебя, в нашем городе не найдешь местечка. Но вот все эти ваши сучьи проблемы меня не касаются. И когда кто-нибудь из вас загнется. – он перекрестился. – На могилку гвоздички не принесу.

- Ладно, кончай. – мне было все равно, что он говорит. Тем более, я это уже не раз слышал. Андреич свой был в доску, жалел нас просто, сторчавшихся, по сути, отморозков. Я понимал его где-то в глубине души и на подобные проповеди не обижался.

 

Паук возлежал на прожженном диване и курил трубку. Он был уже под кайфом и смотрел на нас добродушно, но свысока.

Его страсть к героину была известна немногим. Нам с Антохой «повезло» - сошлись как-то, почувствовали общность душ, и были допущены в его мир.

Паук был звездой. Он играл на бас-гитаре в известной группе. Известной не только в нашем городке, но и в Москве, и даже – за границей. Несмотря на то, что он торчал постоянно – умудрялся и концерты отыгрывать, и на гастроли ездить.

 

Меня в нем потрясало многое – но особенно его рука. Наркоманы торчат по-разному. У кого-то вены исколоты вдоль и поперек, кто-то вводит постоянно в одно и то же место. У Паука на сгибе руки был «вулкан» - огромная шишка, внутри которой зияла бездонная шахта - просто натуральная дыра. Он мог соломинкой вводить туда героин, даже, я думаю, из лейки лить. Такое странное образование я видел только у него, и мне казалось, что это какая-то Божья отметина. Я же верил в Бога. Я всегда в него верил, и совершенно не относил свою зависимость к каким-то там нарушениям заповедей. У меня была жена, я ей не изменял, у меня была работа, я успешно вёл дела. Я не воровал, не завидовал. Только торчал. Но кому от этого было плохо?

 

Паук подкинул нам по дозе, мы с Антоном утолили жажду и, сидя на полу, в эйфории слушали монологи старшего товарища.

 

- Свет в окнах, - медленно говорил он. – Это путеводные звезды в дома тех, кто не спит по ночам. Ночью не спят только романтики. Не стоит думать, что кухня, на которой суетится толстуха в переднике – грязная хата. Грязных домов вообще не бывает. Дом – это святое место… - обычно он внезапно замолкал и жал на кнопку магнитофона, откуда начинали литься аккорды его бас-гитары.

 

Паук сказал еще что-то про собак, которые дороже лошадей, потом прошелся по березкам средней полосы, но этого я уже толком не слушал…Антоха смотрел куда-то в мутную даль и улыбался. Наверное, переводил монологи Паука на китайский – он вообще, как мне порой казалось, кроме того, как переводить с китайского на русский и наоборот, ничего в этой жизни не умел.

 

Где-то очень глубоко из отдаленного кармана царапнул сознание звонок телефона…Я медленно вытащил аппарат и прижал к уху.

Звонила Ксюша:

- Рома…Я Любу убила!

- Чего несешь?..

- Короче…Я пришла к ней, бумагу красную принесла. Она бумагу взяла и выгнала меня, сказала - нет у нее ничего, а я, ну сам пойми, на кумарах была, пошла к Витьку, взрывчатку у него попросила…

 

Я даже слегка протрезвел:

- Ты что несешь, дура?! А?

- А…потом…я пришла к ней и взорвала дверь, и там, по-моему, потом «Скорая помощь приезжала»… А что, если я ее убила, все-таки?

- Ты под дурью?

- Да… эт самое…мне Витек отвалил немного.

- Ты где?

- У Витька…

- Там и сиди, идиотка. – я сбросил ее номер и набрал Любу.

 

Долго не брали трубу, потом все же какой-то мужской голос ответил:

- Любу кинули по полной. В больнице она.

- Кинули?!?

- Пошел на хер. – он бросил трубку.

 

Паника ломала кайф.

 

Люба, самый крутой дилер в нашем городе. У нее имелись связи со всеми поставщиками, курирующими наш район. У нее были подвязы с самыми крутыми шишками ОБНОНа Москвы. Она была своя в доску, сама торчала мало, но всегда могла помочь, даже бесплатно подлечивала, когда я без денег приезжал. Я часто возил ее по делам, сидел с ее маленьким сыном – пятилетним парнишкой – хороший мальчик, только заикался немного. Она кормила всех наркоманов Подмосковья, и была, образно выражаясь, неприкосновенна. Ее не боялись – уважали, зависели, сторчавшиеся прошмондовки ей завидовали. Потому что Люба всегда держала себя в формате, выглядела прекрасно и, самое главное, умела дружить.

 

Я набрал жену:

- Да… - вяло ответила Ксюша.

- Слышишь ты, идиотка, ты что с Любой сделала?

- Я же сказала…

- Кто ее кинул?

 

Жена молчала.

 

- Понятно. Ты совсем отморозилась? Ты понимаешь, что сделала?

- Дорогой, у нас теперь столько героина. И у нас теперь столько бабла… - проговорила она.

- Значит так. – я встал и вышел в коридор. – Скидывай весь героин, бери бабло, иди на вокзал, покупай билет и уезжай. Сейчас же. Встала и пошла.

- Куда я скину героин, ты чего? – я слышал, как она улыбается. – Видел бы ты, сколько его…

- Витьку подари! Бабушкам на улице раздай! Но чтобы через полчаса ты сидела в поезде и ехала на хер отсюда со скоростью, как минимум, двести километров в час! Все поняла?!

- А куда я поеду? – пролепетала она.

- Не знаю. К маме. В Самару. Всё.

 

Я отключил трубку и вернулся в комнату. Колотило.

- Ты чего? – спросил Антон.

- Любу кинули.

- Как? Кто?... Кто сказал?

- Неважно. Не знаю… - я судорожно пытался сообразить, что делать дальше. Домой возвращаться нельзя. Ксюша, если ее еще не поймали шустрые олени Любы, уедет. Надеюсь, успеет…Если успеет, уедет по любому – дурочка, сама решений принимать не может – всё на порывах, но меня всегда слушается. Кто ее подтолкнул на эту авантюру – неизвестно да и неважно. Самое дурацкое в этой ситуации, что подумают на меня, а самое обидное – что так подумает Люба. Я вспомнил о ее сыне. Кто был отцом этого мальчика, не знал никто, даже она сама. Многие говорили, что он похож на меня…Как знать…

 

Я растолкал задремавшего Паука:

- Мне нужно еще.

- Больше нету. – зевнул тот. – Ты же знаешь, у меня все, как в аптеке. Рассчитано.

- Очень надо… - меня трясло не на шутку. – Понимаешь?

- Понимаю. – кивнул он. – Но нету.

- Паук, спасай. Проблема нарисовалась. Нервы надо поддержать. Деньги завтра завезу.

 

Он медленно поднялся, подошел к секретеру, достал оттуда коробку, где хранил зелье, достал оттуда малюсенький мешочек, протянул мне:

- Бери, расплатишься потом. Только это не герыч.

- А что?

- «Белый китаец». Известная штука! Какой-то ботаник изобрел в семидесятых. Гений, короче. Химик.

 

Опять китаец…повсюду китайцы…

 

- Вообще-то я не пробовал, слышал только… – пожал плечами я.

- Это не слушать надо. - ухмыльнулся Паук. – Только с дозой не переборщи. Нужно очень мало.

- Сколько?

- Микроскопически мало. Но – как повезет. Китаец любит, чтобы с ним осторожно обращались…

- В смысле?

- Говорю же – совсем мало нужно. – он скривился, и я понял, что тема закрыта.

-Хорошо. – я запустил мешочек в карман пиджака, потом оглянулся на Антона, который снова провалился в нирвану. – Этот переночует у тебя?

- Ну уж нет. - Паук вернулся на диван. – Решайте свои траблы без меня. Чужие проблемы – это не моё. Жизнь и так рушится постоянно, со скоростью икс на игрек, и катализировать этот процесс я не собираюсь. Валите.

 

Андреич храпел в машине под завывания «Машины времени». Мы с Антохой упали на заднее сидение:

- Эй, гони давай.

Он дернулся, открыл глаза:

- Домой?

- В гости приглашаешь? – огрызнулся я.

- Куда ехать-то? – нахмурился Андреич.

- На окраину, бабушку проведать хочу.

- Ночью?

- Вези давай. Моя бабушка. Когда хочу, тогда и навещаю. Соскучился я по ней. Родная душа, не понятно?

- Понятно… - вздохнул Андреич, машина тронулась.

 

Музыка напрягала, я перегнулся вперед и нажал на «стоп». В тишине стало совсем невыносимо. Я снова включил магнитолу.

- «…но верю я – не все еще пропало...», - гундосил Макаревич.

- Мы к бабушке твоей? – очнулся Антон. – А она не спит?

- И не ест. – парировал я и набрал Любу. На этот раз абонент был «вне доступа».

 

Бабушка действительно еще не спала. Она очень обрадовалась, сразу приготовила нам с Антоном чая, поставила на стол плошку с пряниками.

- Бабуль, мы не голодные.- сказал я. – Ты иди, ложись спать. Поздно уже.

Я обнял ее, почувствовал аромат ее волос – родной, с детства любимый аромат. Запах ласки, добра и света… Всё то, что осталось далеко за спиной…Безвозвратно утерянное…

 

Я выдохнул:

-Иди, родная… Спокойных снов…

- Я вам с дружочком в спаленке постелю, - улыбнулась бабушка и ушла из кухни.

 

Я достал пакетик с «Белым Китайцем».

- Вмажем? – оживился Антон. – Кстати, а с Любой-то что?

Я ничего не ответил, насыпал порошка в чайную ложку, разбодяжил, чиркнул зажигалкой. Вскоре «китаец» закипел, я набрал шприц.

- Бери, - протянул я мешочек Антону.

 

Игла просверлила вену, тепло полилось по организму, странное ощущение навалилось сразу, из пелены просвистели, как пули, слова Паука « только с дозой не переборщи» - и тут же холодная белая крышка накрыла мир...

 

Проснулся я в бабушкиной комнате – разбудили голоса, доносящиеся из кухни.

 

Я встал. Острая боль прострелила язык и левую щеку. Я подошел к зеркалу – на щеке красовалась отметина, будто мне неудачно пытались сделать пирсинг. Я высунул язык – он слегка припух. Я поглядел на свои руки и увидел череду синяков вдоль вен. Странно, я так неаккуратно никогда не вмазывался… И почему я у бабушки? Может, с женой опять поссорился?

 

Я набрал Ксюшу.

- Алле. – ответила она. – Привет. А я уже в поезде. Как там? Я скучаю…

- В каком поезде?!

- Ну как…К маме еду.

- К какой маме?!

- Ну как… К своей. Ты же сам сказал…Приказал…

- Перезвоню… - я отключил телефон и пошел на кухню.

 

За столом сидели бабушка и Антон, переводчик с моей работы.

- Привет, а что, сегодня выходной?

- У тебя теперь долгий выходной будет… - недовольно ответил Антон, поднося ко рту трясущейся рукой чашку чая. – И у меня…Спасибо.

- Не понял…

- Ой, внучек, мой внучек! – кинулась ко мне бабушка и опала у меня на груди, орошая ее старческими слезами . – Как я ночью испугалась. Когда ты изогнулся и пена изо рта пошла, я чуть не обмерла вся. У нас в роду припадошных-то не было. Прадед твой, Василий, страдал, эпилёпсией, ну дак у него это от самогону все было.

- Бабушка, ты что такое говоришь?

- Да, а потом Антошенька булавку у меня англицкую попросил и стал тебе лицо колоть – я испугалась еще пуще. И язык проколол. Но он молодец, врачи потом сказали, что он правильно сделал - потом у что ты мог язык проглотить. – она зашлась в плаче. – Внучек мой, внучек…

-Бабуля, иди полежи, не нервничай… - я проводил ее в комнату и вернулся в кухню. – Антон, что происходит. Я как под кайфом. Вернее, просто ничего не понимаю. Как мы у бабушки очутились-то? О каких она врачах говорит?

- Понятно о каких – о наркологах. – буркнул Антон. - Передознулся ты вчера «Китайцем» этим. Хорошо, я не успел ширнуться – тебя ментально накрыло, спасать пришлось.

 

- Каким «Китайцем»?

- Белым.

- А что это такое?

- Ё, Ромыч, ты что реально ничего не помнишь?

- Ну…что-то помню, конечно…

 

В голове было странное ощущение – я понимал, вернее, чувствовал, что в жизни произошло что-то, мне неизвестное. Вернее не так. Я чувствовал, что прошла какая-то часть жизни мимо меня. Другими словами, я ее не помнил. Видимо, из-за передоза, голова еще не до конца встала на место.

 

- Антон, рассказывай. Я не помню ни-че-го. – наконец сказал я, твердо глядя ему в глаза. – Как я мог передознуться?

 

Он поглядел на меня мутным взглядом:

- Как все…Короче, как долбанулся ты этим «Китайцем», скрючился буквально сразу…Бабушка твоя "Скорую" вызвала, тебя тут пытались откачать, не получилось, на аппарате в больницу отвезли, там ты и откинулся… - он откашлялся. – Вот…

- Откинулся – в каком смысле?

- В прямом. Сердце остановилось.

- То есть я сейчас на том свете? – спросил я и понял, что спрашиваю на полном серьезе – шутить или даже иронизировать не получалось. Я понимал, что значит шутить, но не понимал – как. Реально не соображал.

- Ага, и я на том свете. И бабушка твоя… Ромыч, ты чего тупишь?

- Как ты с начальником разговариваешь?

- Какой ты теперь начальник? – вздохнул Антон. – Да и меня вместе с тобой поперли уже. А Андреич, кстати, сам уволился… Сказал – без тебя там ему делать нечего…

- Погоди, а когда это произошло?

- Что именно?

- Передознулся я когда?

- Позавчера. Вчера маляву на фирму накатали. И сразу – приказ сверху. Меня эти херовы врачи тоже на анализ посадили, и туда же…

 

Мне было очень тяжело понимать. Я это делал с огромным трудом. Раньше, давно, уже не помню когда…такого не было. Кстати, а когда?

 

- Подожди, а что ты про смерть только что сказал?

 

Он устало выдохнул:

- Смертяга у тебя, Ромыч, была. Клиническая. Как выжил – непонятно. – он вяло ухмыльнулся. – Коридор белый видел? Или чертей? Чо там хоть?

- Да ничего я не видел. – я сел к столу. – Я не помню. Вообще ничего не помню. Как ты сказал – «Черный Индеец»?

- «Белый Китаец»… Синтетик такой запредельный. Там совсем мало надо, а ты набрал, как обычно, ну и…

- Люба подогнала?

 

Он выпучил глаза:

-Ты про Любу тоже ничего не помнишь?

- Ну как это – Любу я помню, конечно. Вот и спрашиваю – у нее я купил?

- Любу же того, кинули. Она в больнице, в реанимации лежит.

- Как кинули? Мы же еще вчера были у нее в гостях, с тобой, между прочим.

 

Антон явно от меня устал.

 

-Рома, может, ты и был вчера в гостях у Любы, но точно без меня, и не на этом свете. Видимо там. – он показал на небо. – Тоже есть своя Люба, которая и после смерти нам героин подгонять будет.

 

Он встал:

- В общем , я пойду, меня ломает, да и разобраться надо – что делать теперь. Уеду в Москву, к сестре. На дно нужно, по уму если. И тебе советую. А «Китайца» Паук тебе подогнал… Паука-то помнишь?

- Ну, его. Конечно….Только странно все. Люба в больнице…Как она туда попала? Я…

- Всё, я пойду, меня кумарит, надо найти что-нибудь, - перебил меня Антон. – Ты разберись пока с головой – что-то странный ты лишка. Хотя после таких чумовых дозняков ваще не выживают. Короче. Повезло тебе… По любасу повезло.

 

Когда я приехал к Пауку, у него были какие-то люди, и дальше коридора он меня не пустил.

 

- Паук, что такое странное я у тебя купил? И точно у тебя?

 

Он посмотрел мне в глаза, серьезно так, казалось – в самую глубину моих мыслей:

- Нашептал тебе Китаец, все-таки.

- Не своди меня с ума, и так собрать его до сих пор не могу. Что за китаец? У меня, Паук, передоз был, я на том свете побывал, я забыл все, что было со мной как минимум в течение последних двух месяцев. Что это?

- Китаец любит, когда его понимают. – тихо проговорил Паук. – Я предупреждал, что с ним осторожно нужно. Он не терпит, когда его тратят зря. Иначе жестко поступает. Но тебя он пожалел. Живым оставил, значит, что-то еще ты сделать должен на Земле. Это банально, но так.

- А что?

- Я не китаец, - ухмыльнулся он, - а у него тебе лучше не спрашивать. И еще. – он похлопал меня по плечу. – Давай расстанемся прямо сейчас. Напрягать ты стал меня, прости уж. Да и жизнь после смерти надо начинать с чистого листа. А я у тебя на том, на грязном, остался. Бывай.

 

Он распахнул дверь и я вышел. Начинать новую жизнь. Сказали бы мне еще – как…

 

http://www.litsovet.ru/index.php/news.read?news_id=11562

Perfect Day (к повести "БЕС ПАМЯТИ")

 

3.16.66.206