8888 PRIVET

«Набери 8888, отправь SMS со словом «Privet», и у тебя появятся новые друзья, – с таким призывом обращаются к одиноким людям красочные плакаты, расклеенные в метро и размещенные в журналах. – «Море удовольствия», «Штиля не будет», – говорится в них же. По поводу штиля – не спорю, а вот насчет удовольствия… На днях сотрудникам уголовного розыска Первого отдела милиции города Одинцово пришлось столкнуться с последствиями знакомства по мобильной связи.

Это произошло 6 сентября. Рабочий день приближался к концу, когда в кабинет к начальнику 1-го отдела позвонил дежурный и сообщил о том, что в 6-м микрорайоне обнаружен труп молодой женщины с многочисленными ножевыми ранами. Незамедлительно на место происшествия выехали начальник уголовного розыска капитан милиции Михаил Середенков и старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан милиции Алексей Шаталов. Возглавил оперативную группу начальник 1-го отдела подполковник милиции Виктор Нацаренус.

Буквально через 10 минут прибыли на место. На кухне квартиры, ставшей местом преступления, в растерянности и еще не совсем осознав случившегося, находились отец и сестра жертвы. Не очень связно они говорили о том, что Нина (назовем ее так) вела скромный образ жизни: спиртным не увлекалась, не отлучалась надолго из дома и вообще всегда находилась на связи с семьей. Правда, в последнее время, страдая от одиночества, стала искать новых знакомых, воспользовавшись услугами мобильной связи. Но к себе домой никого раньше не приглашала.

Однако то, что увидели сотрудники милиции, войдя в комнату, заставило их не только усомниться в услышанном, но даже содрогнуться. Много повидавшие за годы службы, они были поражены, с какой жестокостью был изуродован труп 26-летней женщины. Налицо – явные признаки присутствия мужчины. Быстро и методично милиционеры обследовали квартиру. Михаил Середенков осматривал комнату, уликами могло быть все: два мобильных телефона, фужеры с остатками спиртного, фотопленки, монеты, разбросанные по комнате и прилепившиеся к осколкам бутылки. Виктор Нацаренус задавал вопросы родственникам. Выяснилось, что накануне Нина звонила матери и сказала, что по телефону познакомилась с очень серьезным мужчиной, вечером они должны встретиться, и пусть мама не волнуется, все будет хорошо. «Но Нина не позвонила маме утром, и днем я не могла ей дозвониться, – продолжала сестра, – вот и решила зайти к ней сама. Открыла дверь своим ключом, но, увидев, что произошло, не стала входить в комнату, а быстро вышла в коридор и позвонила в милицию и родителям».

Внезапно на лестничной площадке послышался шум. Это капитан Шаталов привел с балкона двух изрядно выпивших молодых мужчин. Милиции они были уже известны и, несмотря на то что к этому убийству вряд ли имели отношение, было решено задержать их на какое-то время. Взрослые нетрезвые мужчины начали причитать. Один твердил, что они шли в гости к другу, а второй, со свежим синяком под глазом, жалобным голосом просил: «Позвоните моей маме». — «Раньше надо было о маме думать, – строго прервал Алексей, – когда пили». Он вызвал дежурный наряд милиции, который и увез горе-гостей, так и не дошедших до квартиры приятеля. Если бы не печальная миссия, с которой прибыли сотрудники угрозыска, эта сценка могла бы показаться даже забавной.

Но, увы… Веселье и смерть не совместимы.

– Я уверен, мы быстро раскроем это преступление, – сказал Виктор Андреевич Нацаренус, – позвоните завтра.

Весь следующий день Михаил Середенков кропотливо исследовал записи мобильных телефонов и изучал записные книжки. К вечеру он доложил начальнику, что вычислил предполагаемого убийцу. Через три дня преступника задержали.

– Виктор Андреевич, сколько же лет надо проработать в уголовном розыске, чтобы так быстро найти преступника?

– Дело не в количестве лет, а в умении, таланте. Ведь сыщик – это не работа, это призвание, и, я бы сказал, искусство. Михаил Середенков не так давно работает в розыске, а его портрет уже украшает Доску почета Одинцовского района. Он настоящий сыщик, умеет раскрывать очень сложные дела. За месяц только на долю нашего отделения приходится порядка трехсот происшествий. Оперативники, которыми руководит Середенков, раскрывают большинство из них по горячим следам. И начальник уголовного розыска для своих сотрудников – хороший пример. Когда зимой в Одинцове произошло убийство, совершенное подростками, и чуть ли не единственной уликой была надпись на куртке убийцы, Михаил Алексеевич исходил весь рынок и нашел тот магазин, где продаются идентичные вещи. Продавец вспомнил парня, купившего у него подобную куртку. И преступников задержали.

– Рассказываете с легкостью, хотя я знаю, что это колоссальный труд. А вы сами давно работаете в органах милиции, не является ли это вашей семейной традицией?

– Нет, мой отец не имел к этому никакого отношения. Я пришел в милицию в 1979 году после службы в армии. Посоветовали друзья, которые уже трудились на этом поприще. Я стал работать в Успенском отделении милиции. Сначала постовым, через год стал милиционером-водителем. В 1980 году, когда в Москве проходила Олимпиада, охранял велогонку на Минском шоссе. После этого поступил в Ленинградскую среднюю школу милиции и окончил ее с отличием. Специализация – участковый инспектор. Мне это очень нравилось. Думал, так и проработаю всю жизнь по специальности, но не получилось. В Успенском отделении не оказалось такой должности, и меня временно назначили уполномоченным. Сказали, поработай немного, а потом назначим тебя участковым. Моя временная работа растянулась на годы. Вскоре я стал старшим оперуполномоченным, потом заместителем начальника по оперативной работе и, наконец, начальником Успенского отделения милиции. Проработал в Успенском более двадцати лет.

– А были ли в вашей работе курьезные случаи?

– Конечно, были. Помню, где-то в конце 80-х участились кражи из дач известных людей. Среди них — член Политбюро Пономарев, оперная певица Бэлла Руденко. Воровали японскую аудио- и видеоаппаратуру, одежду, бытовую технику. Скопились тома дел, а вора поймать не могли. И что характерно: поставим засаду возле предполагаемого объекта, а вор в тот же день обворовывает другую дачу. Как будто знает, где его поджидает милиция. И вот однажды ночью мы выезжаем на кражу из дачи Елены Образцовой. После обследования дома пошли по следам и обнаружили в лесу похищенные вещи, сваленные горкой, а на ней спящего мужчину. Картина — еще та. Зимний лес, светит луна, и в этом лунном свете поверх техники и норковых шуб спит пьяный мужик. Растолкали его с трудом, а он настолько невменяем, что не может объяснить, как здесь оказался. «Помню, что пил в Перхушкове, а как в лес попал, не помню», – и больше ничего сказать не может. Но мы сразу отметили, что след от его обуви в точности совпадал с тем, что оставлен на месте всех ограблений. И поскольку алиби у мужчины не было, он и стал главным подозреваемым. Но мне не верилось, чтобы этот человек мог быть преступником. Слишком он был простодушным, да и его товарищи по работе, а он столярничал на фабрике, отзывались о нем очень хорошо. Но вот как оказался в лесу с чужими вещами, объяснить не мог.

В это время мне поступает информация, что один из жителей Успенского, тракторист, хвастается перед друзьями тем, что у него есть раритетное ружье. А я знал, что ружье пропало у Пономарева, или еще у кого-то из дачи. Мы задержали этого тракториста, и нашли у него в квартире склад краденного. Ему было не отвертеться. Оказалось, что этот вор грабил Рублевку уже не первый год. Тогда ему присудили 8 лет. Когда вышел на свободу, в стране все поменялось, было это в середине 90-х. Я встретил его, и бывший заключенный удивленно спросил: «Андреич, как же так, все самогонщики стали «ворами в законе», а я, крутой вор, в «шестерки» попал?»

А по тому бедолаге, которого мы задержали, я провел тщательное расследование. Смог выяснить, что в тот день он получил зарплату, и в Перхушково попал в поле зрения к нечестным на руку людям. Они привели его в дом, подпоили, взяли деньги, а самого выгнали на улицу. Мужик, бродя в темноте, наткнулся в лесу на награбленное, и, согревшись, уснул. А след оказался идентичным потому, что в то время на все товары был дефицит, и одевались в то, что могли достать. Вот и получилось, что у совершенно чужих людей совпал отпечаток следа. Когда я выводил мужчину из камеры, то сказал: «Извини, друг, так получилось». Но он на нас не обиделся, плакал и все время благодарил за то, что нашли настоящего вора.

– К сожалению, не всегда выходит так гладко.

– Да, конечно. Многие ведут себя очень жестко. Запомнился один такой, задержанный на кражах из деревенских домов. Это случилось зимой, я тогда уже был начальником Успенского отделения милиции. Из деревенских домов, в которых зимой уже практически никто не жил, стали пропадать вещи, в том числе и иконы. Для пожилых людей это очень серьезная потеря: многим иконы передавались по наследству из поколения в поколение и представляли не материальную, а скорее духовную ценность. Ко мне выстроилась очередь из обиженных стариков. Я дал указание своим подчиненным обязательно найти вора. Для меня это было делом принципа – вернуть иконы владельцам.

И вот однажды выезжаем на одну кражу и видим, что в доме остались упакованные сумки. Видимо, вор не смог захватить сразу все. Ну, думаю, раз сумки остались, значит он за ними вернется. Отпустил сотрудников домой, а сам остался в отделении. Сижу за столом и вижу, как плавно и красиво за окном опускается снег. И вдруг меня осенило. Ведь на свежем снегу будут отчетливо видны следы, если вор опять надумает проникнуть в чью-то дачу. Сел в машину и медленно поехал по поселку. Ездил, ездил, но все безрезультатно. И только повернул к дому, как в свете фар увидел на снегу знакомые отпечатки. Я так обрадовался, что даже не захватив из машины пистолет, побежал по следу. Но поскользнулся и упал. Только тогда подумал: «Что же я один, да еще без оружия иду на преступника? А вдруг он вооружен?» Вернулся и взял свой «Макаров». Пошел по следам, которые привели к нужному дому... Решил подождать вора и встал за углом. И так случилось, что стоять мне пришлось часа четыре. А одет я был совсем не по сезону: под пальто только костюм с рубашкой да ботиночки на тонкой подошве. Стою, закоченел, пистолет просто примерз к руке. Слышу, заскрипел снег, как будто кто-то идет. И точно — появляется преступник. Идет себе не спеша эдакий детина головы на две выше меня и несет здоровый мешок. Я выхожу из укрытия и говорю: «Стой, стрелять буду. Я начальник отделения милиции». А он так спокойно: «А-а, начальник, ну подходи». Опускает мешок на снег и, поигрывая монтировкой, идет мне навстречу. Говорит: «Сейчас разберемся, какой ты начальник». Обстоятельства явно не в мою пользу: луна светит прямо в лицо, бандит меня видит, а я различаю только его силуэт. Думаю, начну отступать, могу поскользнуться. Достаю пистолет закоченевшей рукой и предупреждаю, что буду стрелять. Он довольно нагло начинает мне объяснять, какое наказание за этим может последовать. Я стал стрелять в воздух и считать патроны. Когда осталась последняя пуля, говорю: «Ну все, ты меня достал, применяю оружие на поражение». Стреляю ему в ногу, он падает, но крови не видно. Думаю, может, притворяется. А он: «Ну что, начальник, ты меня подстрелил. Теперь тебя накажут. А может, договоримся? Ты меня не видел, а я тебя». А мне все не верится, что я его ранил, думаю: «Все патроны отстрелял, а бандит цел и невредим». А сам говорю: «Нет, не договоримся. Давай, ползи к дороге, а я пойду «скорую» вызывать». Поехал в отделение, вызвал врача, а вор, и правда, пополз к дороге. Оказалось, я ему прострелил две кости. При осмотре его жилища просто ахнули: дом был до потолка завален крадеными вещами. Чего там только не было: и бытовая техника, и одежда, и, конечно же, иконы. Как сейчас помню, из его квартиры два полностью загруженные уазика этих самых вещей вывезли.

Но на суде бандит нагло заявил, что шел в гости к знакомой девушке, а начальник милиции, то есть я, подкараулил его и расстрелял. А потом подсунул ему мешок с краденным. У адвоката тоже был «сильный» довод: «Не мог начальник милиции сам, да еще в рубашке и при галстуке, стоять ночью в засаде. Для этого у него есть подчиненные». Тем не менее суд признал его виновным. Бандит был очень жестким, совершенно не раскаивался в том, что творил. И все время повторял, глядя на меня: «Вот выйду и убью тебя». А когда вышел, почти сразу же опять сел. Рецидивист, одним словом.

– В вашей биографии и участие в поимке известного не только в нашем районе убийцы детей Фишера, и много других громких дел. А сейчас вы – кабинетный работник. Трудно быть начальником?

– Вначале было трудно усидеть в кабинете, хотелось ехать, выслеживать, задерживать. Теперь уже привык к кабинетной работе. Но все-таки довольно часто выезжаю на происшествие с группой.

– 5 октября уголовный розыск России отмечает 87-ю годовщину. Как собираетесь провести этот день?

– Этот праздник все работники уголовного розыска Одинцовского района по традиции отмечают в Доме отдыха «Покровское». Уже не первый год президент ЗАО «Покровское» Дмитрий Погорелов и заместитель генерального директора по развитию Дмитрий Карасев организовывают для нас праздник. Активное участие в этом принимает Центр ветеранов силовых и правоохранительных ведомств и непосредственно его председатель – полковник милиции в отставке Деринг, долгое время работавший начальником уголовного розыска Одинцовс­кого района. Виталия Константиновича мы называем «отцом сыска», он – сыщик от Бога. Были случаи, когда кажется все версии отработаны, а Виталий Константинович как бы невзначай скажет: «А это проверили?» И мы понимаем, что он ближе всех к разгадке. Очень авторитетный в нашей среде человек.

5 октября мы все обязательно встретимся в Доме отдыха «Покровское». Для нас это единственная возможность хотя бы раз в году пообщаться с бывшими сослуживцами, побыть в неформальной обстановке.

Когда наш разговор подошел к концу, в кабинет начальника вошел дежурный и сообщил: «Восьмая школа заминирована». «Оповестите администрацию, вызовите специалистов, кинолога с собакой. Выезжаем», — коротко приказал подполковник Нацаренус.

В работе милиции перерывов не бывает.

Беседовала Елена МИЛИЕНКО.

3.15.202.4