А было нам 17 лет…

Великая Отечественная война опалила и наш край. Одинцово было прифронтовым поселком, на окраине Звенигорода шли бои, часть района была оккупирована немцами. О тех суровых месяцах 1941-го вспоминают многие наши земляки, бывшие в то время подростками. Сегодня мы предлагаем рассказ Петра Дмитриевича Кошкина, известного в городе в начале 1990-х годов народного депутата.
— В сентябре 1940 года я начал учебу в 9-м классе Жаворонковской средней школы Звенигородского района. 15 сентября нам объявили, что за учебу в старших классах надо платить 150 рублей в год. 50 рублей должны быть внесены до 1 октября. Неуплатившие будут отчислены. Мои родители проживали в деревне Ликино, работали в колхозе, в семье было шесть детей. Я старший. В колхозе работали за трудодни, а по окончании уборки урожая зарплату выдавали зерном и овощами. Денег не было, и мне пришлось бросить учебу. В это же время в газетах Звенигородского и Кунцевского районов были напечатаны объявления об открытии школ ФЗО и о приеме в них учащихся. На железнодорожной станции Одинцово при 2-м Внуковском кирпичном заводе открывалась такая школа. В нее я и решил поступить.
Первая созданная группа слесарей приступила к занятиям 5 октября. Проживали и обучались в двухэтажном доме, бывшей конторе кирпичного завода В.И. Якунчикова. Это было красивое здание. терраска дома выходила на сторону железной дороги. Она была сделана на уровне второго этажа, стены изготовлены из граненого стекла и облицованы разноцветными плитками.
Началась война. 22 июля 1941 года немецкие самолеты пытались бомбить Москву. Летели они пятерками, было их очень много. Как потом сообщали газеты, — около 300. К этому времени в Верхнем Отрадном, на месте нынешнего Дома офицеров, в сосновой роще (теперь ул. Сосновая) и около Минского шоссе установили зенитные орудия, прожектора и звукоуловители. Из зенитных орудий был открыт огонь по самолетам, которые начали сбрасывать зажигательные бомбы и фонари на парашютах. Одна из зажигательных бомб упала на крышу терраски. Среди ребят началась паника: мы в одеялах стали прыгать на землю с крыши и стащили на землю эту бомбу. Терраска сильно пострадала. С течением времени разноцветные плитки растащили, терраску разгромили.
В конце июля 1941 года состоялся выпуск группы слесарей ФЗО № 19. С приближением немецких войск к Москве, в октябре, школа была закрыта. И вновь начала работу в марте 1943-го. Теперь это было техническое училище № 18. Меня направили на работу в Москву на предприятие «Мосречнеруд». Проработав два месяца, в конце сентября я вернулся домой. В три часа ночи постучали в дверь. Открыла мать. В дом вошли милиционер, офицер и секретарь сельсовета и объявили меня мобилизованным. На сборы дали 10 минут. Никакие доводы не принимались. Вышли на Минское шоссе, где стояли открытые грузовые машины с ребятами 1923, 1924 и 1925 годов рождения из ближайших деревень: Зайцева, Ямищева, Ликино, Щедрино, Митькина и поселка Жаворонки. Нас привезли в село Ершово, что за Звенигородом, разместили по частным домам. Меня поселили вместе с И.Фомушкиным из Щедрина и Н. Грачевым из Митькина.
Разбили по отделениям и взводам, раздали инструменты. На второй день повели за село, в лес, где уже были сотни девушек и женщин, работавших на сооружении противотанкового рва. Мы начали валить деревья, очищать стволы. В лесу делали завалы. То же самое происходило справа и слева от нас. После заготовки бревен стали строить ДЗОТы, рыть траншеи и землянки. Нас учили, как стрелять из винтовки, устанавливать мины, пользоваться бутылками с горючей смесью. Все поле за селом Ершово было заминировано противопехотными и противотанковыми минами.
В ноябре начали строить оборонительные устройства непосредственно за домами села. Работали ежедневно от рассвета и дотемна. Каждый день ровно в 10 часов над нами пролетал немецкий самолет «Рама» — огромных размеров, черный, со свастикой на крыльях. Летел низко — разбрасывал листовки. На одной из них было написано: «Московские дамочки, не стройте эти ямочки, придут наши таночки, зароют ваши ямочки». На оборотной стороне сообщалось, что непобедимая немецкая армия скоро будет в Москве. Вторая листовка была пропуском: достаточно было проставить только свою фамилию и инициалы. На обратной стороне — призыв переходить на сторону немцев и оказывать им помощь. В ноябре стали слышны не только стрельба из орудий, но и пулеметные очереди. Немецкие истребители тоже «поливали» нас из пулеметов.
В один из ноябрьских дней нас построили и зачитали приказ о том, что все ребята, окончившие школы ФЗО, РУ по специальностям слесарь или токарь, немедленно должны быть возвращены на предприятия Москвы. Таких оказалось несколько человек. Нас довезли до Звенигорода и дальше отправили пешком, так как поезда не ходили. Оставшиеся ребята были включены в состав 144-й стрелковой дивизии и очень многие из них погибли потом при обороне Москвы.
Прибыв в столицу, я зашел в контору предприятия «Мосречнеруд». В здании находился лишь один пожилой сотрудник. Он мне и рассказал, что организация в октябре эвакуировалась в Чебоксары. Мне посоветовали ехать на авиационный завод, что напротив станции метро «Аэропорт». Приехав туда, я обратился в отдел кадров, но оформлять на работу меня не стали, отправили прямо в механический цех. В цехе включили в табель, и я приступил к работе. Завод, выпускавший самолеты-штурмовики ИЛ-2, эвакуировался и на его месте создавался другой. В это время проводился прием на работу молодежи в возрасте 16-17 лет, и мне поручили готовить их по слесарному делу.
В декабре 1941 года стояли сильные морозы — до 40 градусов. Рабочий день был 12 часов, но работали по 16. Полы в цеху были цементные, поэтому для кратковременного отдыха сделали настилы из бензобаков. Место отдыха обогревали электроплитками. Всем, кто перевыполнял нормы, давали дополнительные талоны на питание. На талон полагалось: 50 граммов хлеба, 20 граммов сала, три-четыре ложки овощной смеси и стакан чая с сахарином.
В 1943 году я уже считался специалистом высокого класса. У меня было личное клеймо, поручали изготовление самых сложных деталей и узлов самолета. В 1944-м по указанию Сталина в Москве на улице Радио был открыт завод по изготовлению дополнительных бензобаков для самолетов-бомбардировщиков дальней авиации, совершавших налеты на Берлин. По путевке народного комиссара авиационной промышленности меня перевели на этот завод. Кронштейны для подвески этих бензобаков в самолете и всю автоматику делали мы, слесари.
В июле 1945 года представители Бауманского райвоенкомата проводили агитационную работу по направлению на учебу в военные училища. Я дал согласие, получил документы и проездной билет, но не смог «вызволить» документы на заводе. Только в 1987 году я нашел свою трудовую книжку в институте цветных металлов. Она была оформлена в 1944 году при переводе меня на завод № 225 и в ней не оказалось записей то ли о мобилизации в Красную армию, то ли на трудовой фронт. Война все списала.

18.191.135.224