Нефть обращает Россию в тайгу

Брат сообщает из деревни Завязово (Одинцовский район, но за Звенигородом): по лесу открыто ходят бобры. Ведут себя нагло, по хозяйски. За каких-то полчаса перепиливают довольно крупное дерево, из поваленной древесины строят плотины, превращая лес в непроходимое болото.

Цивилизация, основанная на углеводородах — штука занимательная. С одной стороны, вроде бы как от нее неоспоримый ущерб природе — мусор от полиэтиленовых пакетов, выбросы газов в атмосферу и так далее.

С другой…

Дровяная древесина практически перестала быть товаром в тех регионах, где население массово перешло на газ. Леса стоят захламленными, сухие деревья никто не пилит. Настоящая дикая тайга, в том числе и в считанных километрах за МКАД. Правители-реформаторы забили болт на лесную охрану, мизерному количеству лесников с такими пространствами не управиться.

Нефть сделала невыгодным сельское хозяйство в северных регионах России — оно всегда было там рискованным, а теперь и вообще смысла нет что-то выращивать, зря жечь солярку. Товар, произведенный в этих регионах, всегда будет дороже, чем купленный за нефтедоллары и привезенный из-за рубежа. Брошенные поля зарастают лесом. Россия все больше превращается в тайгу.

Нефть сделала ненужным пушной промысел. Из углеводородов делают синтетические материалы. Они легче звериных шкур, ярче и привлекательнее для покупателей. Звери, на которых перестали охотиться, оборзели и расплодились. Тайга подступает совсем близко.

Бобры, кстати, опасные животины. В Белоруссии намедни бобер напал на мужчину и сильно повредил ему ногу. Друзья у пострадавшего оказались неграмотными в вопросах оказания первой помощи, вместо того, чтобы затянуть ногу жгутом, потащили укушенного к врачам. Пока тащили — несчастный истек кровью. Остерегайтесь.

И про короеда-типографа. Напасть эта регулярная, косит лес примерно через тридцать лет. Такой у него период. Поражает старые, перестойные деревья, неспособные сопротивляться вредителям. Там, где лес неухожен и перестоял свой срок (в тайге или рядом с городскими безумными экологами, думающими, что деревья рубить нехорошо) — лес все равно сожрет короед. Ничего страшного в короеде нет, как и вообще в смерти. Короед занят своим природным делом.

Сразу же после того, как умирают старые раскидистые деревья, ранее затененные ими молодые, щуплые, хилые и немощные деревца вдруг пыхают зеленью и бурно идут в рост. Им теперь — больше света и жизненного пространства. Наконец-то пришел их черед жить! Молодой лес весел, полон сил, именно в нем — изобилие кислорода и лесного духа. Старый лес кислорода почти не дает, он его, наоборот, пожирает, поскольку гниение — это медленное горение, а в старом лесу гниет почти все, разлагаются огромные массивы отживших древесных трупов.

Смена поколений — нужда для природы. И для общества. Без такой смены все болеет, и природа, и общество, и государство. Старое, отжившее, просто мучает землю и само себя. А смысла цепляться корнями за свое господство нет никакого. Короед сделает его законное природное дело.