Я ВАН ГОГ

Вглядись в меня!

Ты видишь это сходство

Из вопля нарисованных картин?

Вдохни меня!

Ты разглядел уродство?

Поверишь ли,

я был христианин!

И променял

на кофе и спиртное

Служение.

Теперь мой Бог — абсент.

И в этой

пейзажной паранойе

Я тот ли

для Всевышнего

Винсент?

Я тот ли?

Проповедник для шахтёров,

Что карты Палестины выводил?

Я жаждал веры -

но тщеславный норов

Смирение не дал мне.

Крокодил!

И я порвал с религией и верой

Какую боль

мне выдал Патюраж!

И я удрал

подстреляной виверрой

И я сменил

души весь антураж.

И я ворвался

в классику законов

Изящной школы -

наведя там лоск.

Ах, скольких раздразнил

я там драконов!

Ах, скольким метрам

я там вынес мозг!

Но не срослось.

И я Брюссель покинул

Художник — бог

наперекор молве.

К чему талант,

коль есть к работе стимул?

И верный глаз

Антона Муаве.

И я наполнил

гибкостью тела.

Как по канонам

рисовать фигуру

То не по мне.

Когда решил я сдуру

Просить модель

раздеться до гола.

Из этого

лишь получался вздор.

И я смотрел

крестьянам

в фас и в профиль.

Они же

пожирали

свой картофель.

И понял я -

мазок мой

как топор.

Но он прорубит

вырвет мой талант.

Я для себя умру,

чтоб жить вселенной.

Париж!

К тебе,

чтобы бродить над Сеной

В пылу француженок,

в дыму шаланд…

Мои цвета вулканом!

Извергая

палитру техник.

Всё вместил мой холст.

И пусть в приёмах техник

разношёрст

Открыл совсем иные

берега я

Без вашей

лизоблюдческой канвы,

Без миллионов

предков на раскрутку.

В любовницы

я выбрал проститутку.

С таким подходом

шансы каковы?

А я поставил всё

на вечный труд,

И на упорство

в достиженье цели.

Творцам искать поддержки

во дворце ли?

И без меня

желающих там пруд.

Я выбрал для себя

иной маршрут,

Иное достижение

в работе.

Пускай в грязи,

подчас в своей блевоте,

Пускай для обывателей

я шут,

Но этот цвет

я вырвал из мозгов,

Я отобрал его

у наркомана.

И полилась

на холст

цветная манна

Моих

шизофренических лугов,

Моих цветов

ботинок всех мастей,

Плевать,

что образцы просили каши.

Что может быть уродства

в мире краше?

И что уродства

может быть святей?

Подсолнухи!

Мой самый важный труд.

Я выжил в них себя

на этом поле.

И сколько же

невыносимой боли,

И сколько же

прекраснейшего тут!

Под их красою

как же я согбен.

Их написать

хватило бы мне духа.

Зачем в лицо

смеёшься мне Гоген!

Зачем я мочку

отрезаю уха?

И только этот

вырвавшийся крик,

Когда невыносимо

состраданье!

И рушится

христовой веры зданье,

И вот он -

обезумевшего пик!

Моя болезнь -

она громоотвод.

И электричеством

наполнены картины.

Безумие сожрёт меня

вот-вот…

И вновь я избегаю

гильотины.

И вот оно -

уйти туда, где боль

Исчезнет навсегда

в безумном лете.

Пусть жизни нет

в распластанном омлете,

Но в бесконечность

переходит

ноль.

И вот он я -

пред вами новый Бог!

И миллионы

за мои картины.

К чему вам знать

безумия трясины?

Себя я проклял.

Правда.

Я — Ван Гог.

Моей «N»

16.02.2016. 05:06