«В окно нашего поезда смотрел военный. В нем мы узнали папу…»

Великая Отечественная разлучила миллионы семей. О неожиданной встрече отца на незнакомом полустанке в годы войны вспоминает Ирина ЧУДАЕВА — жительница Одинцово с 1969 года.  

Это было летом 1941 года. Шла Великая Отечественная война. Вся страна тогда встала на защиту Отечества. Сотни тысяч людей были отправлены на фронт, но не были забыты и мы, семьи фронтовиков. Нас с другими семьями комсостава спецпоездом, напоминавшем мне нынешнюю электричку, везли в тыл, в эвакуацию. Ехали мы долго, постоянно останавливались на станциях, перегонах, полустанках и просто в поле.

Я сильно болела, ничего не ела. Мама думала, что я уже не выживу. И вдруг я увидела, что женщина, сидевшая напротив нас, грызет тыквенные семечки. Мне очень захотелось семечек. И с этих семечек началось мое выздоровление. Я начала сидеть, вставать, а потом и ходить. До сих пор я люблю тыквенные семечки и думаю, что они помогают мне и сейчас сохранять здоровье.

Наш поезд медленно продвигался вглубь страны. Мимо нас проезжали поезда с раненными фронтовиками и воинскими частями, спешившими на фронт. А мы всматривались в лица всех раненых фронтовиков, направлявшихся на излечение в тыл. Мы жалели их, плакали и в каждом из них надеялись увидеть своих пап, родных и близких нам людей.

И вдруг, не помню, на какой станции, кажется где-то в районе Саратова, я услышала душераздирающий крик моей мамы: «Ваня! Ваня! Ванечка!» Мы с братом, который был на шесть лет старше меня, подбежали к окну и увидели военного, смотревшего в окно нашего поезда. В нем мы узнали нашего папу. Папа был весь в бинтах и на костылях. Отец первым увидел маму, обрадовался и, опираясь на костыли, приковылял к вагону.

Иван Ильич КОВАЛЕНКО — отец Ирины Чудаевой

Сколько переживаний за своих мужей вынесли наши мамы. Сводки доносили о занятых противником городах. Наши отступали, оставляя города, села и живущих там людей. Но, пожалуй, самое сильное переживание было у отцов, семьи которых оказались на занятой немцами территории. Где они, их самые дорогие люди? Живы ли? Удалось ли эвакуироваться? Избежать фашистской неволи?

И вот неожиданная встреча. Сколько было радости! Отцу и нам хотелось поскорее обняться, обмолвиться словечком, поговорить. Но вагоны с эвакуируемыми на станциях не открывали, чтобы люди не затерялись. Папа долго стучал костылями по вагону и кричал: «Откройте дверь. Там мои дети и жена!». Он довольно долго стучал по вагону и кричал, кричал, пока проводница все-таки не открыла. Мы сразу же всей семьей выскочили на перрон.

Какая радость: наш папа живой, уцелел, хотя и раненный. Такой он был красивый, в гимнастерке и с настоящим пистолетом в кобуре. Так долго мы его не видели, и не было от него вестей. Да и куда было направлять те его фронтовые треугольники, когда наш адрес был ему неизвестен. Киев, где мы жили до начала войны, уже был занят немцами.

И вот, на этой станции, а может это был полустанок (я не могу точно вспомнить), мы собрались все вместе: папа, мама, я и мой старший брат Евгений. Папа с мамой стояли у вагона, обнявшись, а мы с братом повисли на нем. Может быть ему, израненному, трудно было нас удерживать, но он не подавал вида и обнимал нас вместе с мамой. Отец прижал нас с братом к себе так, что мы ощутили себя одним целым и, казалось, что ничто не может нас разлучить. Нашей радости не было предела!

Встреча была очень короткой. Короткой, но такой радостной. Потом мы всю войну вспоминали об этой встрече. Я думаю, что эти несколько минут все военные годы помогали нашему папе жить и воевать тоже. Та, теперь уже далекая встреча придавала нашему папе силы, ускорила его выздоровление, помогла ему вернуться в свой полк и выстоять в схватках с фашистами.

По вагонам прошел сигнал об отправке. Наш поезд отправлялся, а нам так не хотелось заходить в вагон, оставлять нашего папу на перроне. Но строгая проводница буквально оторвала нас от папы и в одно мгновенье захлопнула перед нами дверь. Папа еще был с нами, рядом, но уже за дверью. Он стоял опустошенный и растерянный. У меня тогда впервые все сжалось в груди, мне хотелось выскочить из нашего душного вагона и вновь повиснуть на этом красивом, дорогом и родном мне человеке.

Несмотря на то, что с минуты расставания папы с нами не было, мы еще долго чувствовали его дыхание, тепло его тела и ласку. От той встречи мы столько получили тепла, что его нам хватило на все последующие четыре года разлуки. Потом мы узнали, что наш отец вылечился в тыловом госпитале, вернулся на фронт и с боями дошел до Берлина.

А мы вернулись из эвакуации. Пришла весна Победы. Нашелся наш отец, он приехал к нам в отпуск. Но ненадолго. Вскоре нашего папу направили служить в Германию. Опять расставание, опять слезы, прощание. Уезжал папа из самого сладкого города страны — Изюма (в нем тогда папа проходил службу). А мы после его отъезда поехали в Киев и вновь встретились с папой только через два года. После этого папа сначала был преподавателем военного училища, потом работал в военкомате.

18.116.40.47